Я иду искать

Я уверенным жестом прикладываю ключ к магниту, резко дергаю калитку на себя и широким шагом направляюсь к детской площадке, где по обыкновению гуляют Варвара с няней. Выхватываю стоящую неподалеку одинокую фигуру в длинном разлетающемся сарафане и сглатываю вязкую слюну, наполняющую рот.

Тем временем, небо заволакивает сине-серыми свинцовыми тучами, поднимается шквалистый ветер, и стремительно холодает. Словно сама погода предчувствует надвигающуюся неизбежную бурю.

— Лия, отведи Варю домой.

Аристова как будто тоже ощущает мое приближение каждой клеточкой тела, зябко ежится и изо всех сил старается убрать дочь из-под перекрестного огня, который мы обязательно откроем на этом проклятом клочке асфальта. Улыбается вымученно и мгновенно серьезнеет, стоит крохе скрыться за дверью подъезда.

— Здравствуй, Игнат.

Обреченно. Глухо. Устало.

— Здравствуй, Лиля.

Нетерпеливо. Яростно. Бешено.

Так по-разному мы приветствуем друг друга и синхронно берем паузу. Между нами стелется столько общей боли, одной на двоих, столько упреков, иголок, кинжалов, что становится практически невозможно дышать. Несуществующие осколки режут суставы, стеклянное крошево впивается в стенки легких.

И я зачем-то тянусь к этой девчонке, вырвавшей из меня все хорошее с корнем, и мучительно медленно веду большим пальцем по ее щеке. С щемящей нежностью я скольжу вдоль упрямой скулы, с неутолимой жаждой очерчиваю изгиб родных пухлых губ и замираю аккурат на подбородке. Борясь с опасным желанием спуститься ниже и сдавить худую шею в стальных тисках.

Удар сердца. Пульс на разрыв. Анемия.

И влажный блеск серых глаз, за которые когда-то был готов пожертвовать душу дьяволу.

— Не надо, Игнат. Пожалуйста…

Приклеившись к тротуару, тонко высвистывает Лиля и не предпринимает попытки сбежать. Вопреки всему, откликается на ласку, плавится, как подтаявшее мороженое, и зачем-то накрывает мои пальцами своими, отчего нас обоих шибает мощным разрядом тока. Едва не подбрасывает над землей, колошматит, лихорадит. Коротит.

И я даю нам обоим ровно шестьдесят секунд прежде, чем сломать то хрустальное между нами, чему нет названия.

— Последний шанс, Аристова. Слышишь? Последний. Варя — моя дочь?

— Варя — моя дочь.

Продолжает упрямиться. Сипит чуть громче ультразвука и дрожит так сильно, что дергает и меня. Размазывает. Прибивает. Но я пру к своей цели, словно одержимый, потому что слечу с катушек, если не докопаюсь до правды.

Сейчас или никогда.

— Суд. Экспертиза. Анализ ДНК на установление отцовства. Определение графика встреч с ребенком. Что дальше?

— Ты этого не сделаешь…

— Еще как сделаю, Аристова.

Припечатываю жестко и круто разворачиваюсь, не в состоянии смотреть на ее побелевшие губы. Вместе с ней распарываю грудь и себе, не знаю, кому причиняю большую боль и криво ухмыляюсь, визуализируя грядущее длинное разбирательство, которое обязательно похоронит последнее светлое между нами.

Или не похоронит…

С гулким всхлипом Лиля отталкивается от асфальта, отбивает нервное стаккато каблуками и вскоре утыкается носом между моих лопаток, смыкая руки вокруг талии. Трясется, как осиновый лист на промозглом ветру, и выдает виновато и суматошно.

— Да, Варя — твоя дочь. И ей всего четыре, Игнат. Давай обойдемся без судов и экспертиз. Давай будем действовать постепенно? Я вас познакомлю, не буду препятствовать встречам, прогулкам…

Аристова еще что-то частит, но я ни хрена больше не разбираю. В этот момент на меня падает ядерная бомба, в ребра врезается убийственная ударная волна, огненный шар сжирает органы вместе с кожными покровами.

Почему так… невыносимо?

Глава 18

Банальных драм достаточно нам.

Не верь всем словам — тем, что

разносит по дворам людская молва.

Какая разница? Да будь ты хоть сто раз права,

Если в любви нашей случился конкретный провал.

(с) «Предубеждение и гордость», Марсель.

Лиля

Я знала, что рано или поздно это должно случиться.

Была на тысячу и один процент уверена, что судьба когда-нибудь обязательно столкнет нас с Крестовским лбами, вытряхнет надежно спрятанные скелеты из моего шкафа и заставит вертеться, словно ужа на сковородке.

Правда, к этому моменту я рассчитывала обзавестись несокрушимой броней, обрасти прочным панцирем и научиться запирать ненужные эмоции на замок.

Вместо этого я стою, уткнувшись лбом в спину превратившегося в камень мужчины, хлюпаю носом и глотаю текущие по щекам жгучие слезы. Разлетаюсь на мириады взволнованных атомов, захлебываюсь терпким мускусным запахом и с титаническими усилиями выталкиваю из себя жалкую просьбу.

— Пожалуйста, Игнат…