Я историю излагаю... Книга стихотворений

Выдыбает Перун отсыревший,провонявший тиной речной.Снова он — демиург озверевший,а не идол работы ручной.Снова бог он и делает вдох,и заглатывает полмира,а ученые баяли: сдох!Баснями соловья кормили.Вот он — держится на плаву,а ныряет все реже и реже.В безобразную эту главукирпичом — потяжеле — врежу.

Врежешь! Как же! Лучше гляди,что там ждет тебя впереди.Вот он. И — вот она — толпа.Кто-то ищет уже столпав честь Перунова воскрешеньядля Перунова водруженья.Кто-то ищет уже столбадля повешенья утопивших.Кто-то оду Перуну пишет.Кто-то тихо шепчет: судьба.

Продленная история

Группа царевича Алексея,

как и всегда, ненавидит Петра.Вроде пришла для забвенья пора.Нет, не пришла. Ненавидит Петрагруппа царевича Алексея.Клан императора Николаяснова покоя себе не дает.Ненавистью негасимой пылая,тщательно мастерит эшафотдля декабристов, ничуть не желаядаже подумать, что время — идет.Снова опричник на сытом конепо мостовой пролетает с метлою.

Вижу лицо его подлое, злое,нагло подмигивающее мне.Рядом! Не на чужой стороне —в милой Москве на дебелом конерыжий опричник, а небо в огне:молча горят небеса надо мною.

«Не домашний, а фабричный…»

Не домашний, а фабричныйу квасных патриотов квас.Умный наш народ, ироничныйне желает слушаться вас.Он бы что-нибудь выпил другое,

но, поскольку такая жара,пьет, отмахиваясь рукою,как от овода и комара.Здешний, местный, тутошний оводи национальный комарпроизносит свой долгий довод,ничего не давая умам.Он доказывает, обрисовывает,но притом ничего не дает.А народ все пьет да поплевывает,все поплевывает да пьет.

Горожане