Я хочу, чтобы меня казнили

Оливер и Анатолий попали в тюрьму с разницей в один год. Оливер Калинин был осужден по нескольким статьям, которые в совокупности не давали пожизненного заключения, однако суд решил избавить граждан от душевнобольного. Он имел классическое диссоциативное расстройство личности и иногда вместо молодого парня приходилось общаться с девушкой по имени Алиса. Раздвоение проходило не спонтанно, а когда девушке нужно было что-то сказать, что бывало достаточно часто. Оливера взяли за двойное убийство и в зале суда "включилась" Алиса. Что случилось дальше, газеты не писали, потому что дело стало проходить за закрытыми дверями. С точки зрения интереса Оливер идеальный экземпляр – не буйный, охотно контактирует, изъясняется доступным языком, все понимает. Вот с Алисой уже начинаются проблемы, поскольку она замкнута в мужском теле, которое заставляет ее комплексовать и зачастую срываться на эмоции. Вопреки древним заблуждением раздвоение личности не лечится, поэтому приходится общаться с обеими ипостасями Оливера.

С Анатолием все сложности начались с первых же секунд нашего знакомства.

– Я хочу, чтобы меня казнили, – заявил Анатолий, как только я оказался в его поле зрения. Не удивившись, я задал самый логичный на тот момент вопрос:

– Как именно? – Анатолий едва заметно улыбнулся, но не растерялся:

– Какие у меня есть варианты?

– Боюсь, что никаких, – пришлось ответить, чуть разведя руками.

– В данном контексте слово "боюсь" неуместно, так ведь? – ехидно ухмыльнулся заключенный.

– Наверное, – согласился я, впервые задумавшись о подобном: – Меня зовут Антон Денисович и я тюремный психолог.

– А какой смысл?

– Простите? – вопрос выбил из колеи, хотя ждал его уже не первый год.

– Прощаю, – мягко улыбнулся Анатолий: – Зачем нужен психолог пожизненно заключенным?

– Профилактика общего морального фона среди…

– Двести семьдесят два, – закрыв глаза, четко произнес Анатолий и улыбнулся еще шире.

– Что? – как он умудрился перехватить инициативу в очередной раз, вначале не понял. Однако ответ расставил все по местам.

– Антон Денисович, вы это произнесли до меня минимум двести семьдесят два раза. Хорошо заученный сухой текст. Видимо, давно уже потеряли интерес к работе, раз творческий подход утерян.

Анатолий открыл глаза, осмотрел меня с ног до головы, пожал плечами и развел руки в стороны. Он не производил впечатление угрозы, но я изучал его дело перед сеансом. На его счету было пятьдесят два подтвержденных и тридцать шесть недоказанных убийств за двадцатилетний период – суммарно по одному раз в три месяца в среднем. Бывший полицейский, бывший военный, бывший муж, бывший отец, бывшая заочная звезда газет. В руки правосудия Анатолий Викторович сдался сам, не делая из этого шоу, не пытаясь что-то приукрасить или наоборот скрыть. Несмотря на это, журналисты быстро прознали про серийного убийцу и запустили полномасштабную кампанию по увековечиванию его имени. Интервью Анатолий не давал ни одному изданию, однако выдуманные диалоги появлялись то тут, то там.

– Анатолий Викторович, вы меня раскусили. Я произношу официальную версию каждый раз, когда мне задают стандартный вопрос. Вы не нашли ничего интересного для диалога, а я не стал стараться.

– Видимо, мы квиты, – улыбнулся Анатолий и вновь пожал плечами: – Мы вам надоели?

– Вы уверены, что хотите говорить обо мне? – к сожалению, сдержаться не получилось, и фраза прозвучала слишком резко, на что и отреагировал заключенный.

– Психологи всегда отвечают вопросами?

– Нет, но почему не попробовать? – мне изначально не нравилась эта игра, но заключенный шел на контакт, а это было редкостью для первой встречи.

– Ваши вопросы будут стандартными? – улыбка не уходила с лица Анатолия. Невольно и я слегка растянул уголки губ.

– Нет, я готовился непосредственно к беседе с вами, Анатолий Викторович. Начнем сейчас или же пройдемся по стандартному опроснику?

– Надеюсь, речь не про опросник Кеттела.

Услышать от заключенного про стандартный психологический опросник по шестнадцати показателям было достаточно неожиданно, но с толку не сбивало. Биография Анатолия подсказывала, что главным его наказанием сейчас являлось отлучение от книг и интернета.

– Не так мелко я вас оценил, Анатолий Викторович.

– Лесть или издевка? – вот и получилось заинтересовать мужчину. В тот момент и я понял, что это будет некое подобие игры, где роли обозначены не так четко, как хочется изначально.

– Констатация факта. Вы не убили свою семью, как сделали двести два заключенных "Белой Ночи". Вы не одержимы голосами, как двадцать семь заключенных нашей тюрьмы. Вы не ищете встреч с журналистами, как сто тридцать восемь жителей камер. Вы – хладнокровный убийца, не потерявший рассудок и собственное я. Так какой смысл применять стандартные методики? Узнать, насколько вы экспрессивны и откровенны сами с собой? Вы никогда отсюда не выйдите, никогда не вернетесь к дочери, никогда не обнимите жену, никогда не пожмете мне руку. Все, что я узнаю, останется в стенах этой тюрьмы.