Я люблю тебя, небо

Через два месяца, после настойчивых рапортов, Паниота был переведен начальником одного из украинских аэроклубов, оставив «расхлебывать кашу» своих помощников. Летом самолет ЯК-12 сделал последний полет с аэродрома — летное поле, еще хранящее следы от шасси самолетов, с выгоревшими от солярки пятачками, перепахали. Аэроклуб, вырастивший за полтора десятка лет многие сотни авиационных специалистов, прекратил свою жизнь.

А что же стало с Валеркой и его друзьями? На три года я потерял с ними связь: старые друзья по работе в Кемеровском аэроклубе, новые — по сборной команде страны, события и впечатления, связанные с выступлениями на международных соревнованиях, отодвинули на второй план воспоминания о бывшем Томском аэроклубе и его людях.

Глава IV

По-моему, жизнь — это не вечный праздник.

Праздники бывают редко, а больше

бывает труд...

А.С. Макаренко

Знаешь ли ты, Дима, как красивы самолеты? Как птицы. Сколько сменилось форм и конструкций за сравнительно короткую историю авиации?! Не счесть! Схематичные, похожие на этажерки «ньюпоры» и «фарманы», тупоносые юркие бипланы, от полетов которых захватывало дух, современные стреловидные чудо-самолеты, которые и разглядеть-то толком не успеешь — так стремителен их полет. И, странное дело, каждый по-своему красив, хотя авиаторы никогда не приглашали в свои конструкторские бюро скульпторов и архитекторов, которым подвластны тайны красоты. Чистота линий, изящество форм, предельная точность пропорций, лаконизм, завершенность и... ничего лишнего — вот что такое самолет. Вкусы диктуются здесь эстетикой целесообразности — древней и мудрой, как сама мать-природа.

Именно таким красавцем был самолет ЯК-18П, созданный коллективом КБ под руководством Генерального конструктора А. С. Яковлева.

У нас, в Кемерове, этот самолет впервые поднялся в воздух весной 1963 года. Белые, как ствол молодой березки, фюзеляж и верхние панели крыльев, ярко-красные — нижние и белые, радующие взор обтекатели шасси (мы их называли «штанишками») — вызвали у меня чувство восторга. Я влюбился в машину «с первого взгляда».

Начались тренировочные полеты. Каждый из них был наслажденьем. В любую свободную минуту я чертил условными значками бесчисленные комбинации фигур. Потом облетывал вновь рожденные комплексы в зоне. Многое не получалось. Меня это злило. Снова и снова «набрасывался» я на непослушный «поворот на горке с двумя полубочками», зашкаливал указатель перегрузок до критического предела, насилуя себя и машину, — качество пилотажа нарастало обидно медленно.

— Разве можно так издеваться над собой? — ворчал комэск. — У тебя уже глаза от перегрузок, как у кролика, красные. Плохо все это кончится...

Я молча соглашался с ним, а на следующий день продолжал «гнуть свое».

В июле первая пилотажная пятерка Кузбасса: Евгений Мельников, Борис Петренко, Валерий Сащенко, Виктор Ананьев и я — вылетели в Омск на зональные соревнования.

Для меня первенство Сибири оказалось счастливым: меня «заметил» тренер сборной команды СССР Б. П. Порфиров, прибывший в Омск приглядеться к сибирякам.

После первого же вылета подошел ко мне:

— Любишь пилотаж?

— Да.

— Пьешь?

— Простите, не понял.

— Водку, говорю, пьешь?

— А-а... нет, — старательно мотаю я головой.

— Тогда вот что: какое бы ты здесь, в Омске, место ни занял — я вызову тебя на Всесоюзные соревнования в Куйбышев. Понял? Готовься! — и не ожидая, когда я закрою рот, ушел.

Наша команда заняла второе место. Я — третье личное. По условиям соревнований в первенстве СССР право имели участвовать только первые два призера. Я приуныл — не верилось, что Борис Петрович вызовет в Куйбышев.

На всякий случай дома усиленно тренировался.

Тренер сдержал свое слово — вызвал.

На чемпионате Союза мне снова повезло — дебютировал удачно. Три раза обладатель старенького, выцветшего свитера с надписью «Кузбасс» на груди поднимался на пьедестал почета и получил одну серебряную и две бронзовые медали. От радости крепко стискивал зубы, чтобы все время не улыбаться, делал вид, что зарабатывать сразу по три медали для нас, сибиряков, — дело привычное.

Весной 1964 года меня вызвали в Ессентуки на тренировочные сборы команды СССР, готовящейся к предстоящему чемпионату мира. Так я попал в большой спорт.

В коллективе сборной меня встретили вежливо, корректно и в то же время несколько настороженно: мол, поживем, увидим, что за фрукт этот сибиряк.

Я, в свою очередь, тоже приглядывался. Вот минчанин Вадим Овсянкин, высокий, осанистый, с хорошими манерами, изысканно одетый, всегда выдержанный, говорит остроумно и чуть-чуть снисходительно. Владимир Пискунов, автор феноменальной фигуры «абракадабры», сосредоточенный, целеустремленный. Витольд Почернин из Орла, несколько скрытный, немногословный, ревниво заботящийся о своем авторитете. Это наши фавориты в самолетном спорте. Уже тогда они имели на своем боевом счету много воздушных побед и обладали многими спортивными титулами.