Я, мой убийца и Джек-потрошитель

– Александрова, вы с ума сошли? – спокойно, с ноткой напряжения от физического усилия, интересуется хрипловатый голос на чистейшем русском. – Это же я, ваш преподаватель. Это Горан, черт вас возьми!

Я будто со стороны вижу, как из руки выпадает электрошокер. Мужские пальцы так крепко сдавили руку, что я не смогла удержать орудие нападения.

А как удачно все начиналось! Я намеревалась вырубить Государя электрошокером, а потом… ну, потом придумала бы, что делать. Не вышло.

Зато он даже не догадался о покушении. Значит, я неплохая актриса.

Решила продолжать в том же духе.

Правда, новая задумка провалилась с треском.

Не один и не два раза пыталась прятаться в его квартире, запустив браслет времени. Пыталась стать невидимкой, которая расправится со своим убийцей. Не тут-то было. Государь всегда чувствовал меня. Видимо, один-единственный раз мне повезло, потому что его отвлекла разговором Анастасия. Больше скрытность не помогала. Все же высший некромант, ничего не поделать. Но я не сдавалась.

До сих пор искренне верю, что нет непобедимых врагов – есть трусы, которые боятся схватки. Если противник сильнее, используй момент, когда он станет наиболее уязвим. Если такого момента не предвидится, создай его. Твой враг расслабится, отпустит контроль над ситуацией и сам, своими руками, подарит тебе шанс победить себя.

Мои попытки выяснить, кто Государь на самом деле, не дали особого преимущества. Потому что некромант узнал и о Лехе, и о соседе Косте, а потом и вовсе открылся, лишив меня даже призрачного шанса подставить его втихую, не дать узнать: кто все провернул и зачем.

Зато сыграл более важный мой козырь. Роман. Да, обычный роман, который я набирала на компьютере Государя. Не зря же в университете мы постигали суть творчества и вдохновение. Пригодилось.

Когда я – после попытки изнасилования – лежала в полубессознательном состоянии, Государь читал роман, где я подробно описала свои злоключения и свое отношение к его величеству. Конечно, каждому интересно читать о себе. И он вникал, запоминал и делал выводы. Неверные, которые на руку мне.

Я уцепилась за этот шанс и не прогадала. Продолжала параллельно с дипломом писать книгу, подбрасывая Государю все новые и новые факты, создавая в его воображении ложное представление о происходящем, заставляя верить его в свои светлые чувства.

Впрочем, нежные чувства не были ложью ни секунды. Романтик пал к ногам некроманта после спасения из лап насильников. Зато прагматик использовал ситуацию по полной, в свою пользу. Прагматик ждал возможности нанести удар, убедить романтическую половину, что жизнь важнее чувств, нужнее. Это было несложно. Инстинкт самосохранения в любом человеке заложен природой и силен, как никакой другой.

А еще все события книги были изложены так, что Государь верил, будто неуязвим, верил, что все мои попытки противодействовать ему тщетны, добровольно заблуждался. Не знал, что я вижу, понимаю, готовлюсь. Государь прочел и уверился в моей беспомощности, расслабился и потерял контроль над ситуацией. А это именно то, чего я так ждала.

Насколько хорошо у меня получилось запутать его? Судить вам. Все это время вы читали тот же роман, что и гениальный некромант. Конечно, некоторые факты я дописала позже. Например, рассказ Лехи и расследование соседа Кости о Государе попали на страницы после моего разоблачения. Но ни временна?я, ни логическая последовательность событий нисколько не пострадали.

Новый шанс на выживание не заставил себя ждать. После ночи двойного убийства в Лондоне, когда я вернулась в Москву, в квартиру Государя, у нас с хозяином был интересный диалог.

– А что будет со временем в линзе? Вы его прямо сейчас… ну, как сказать… примете?

– Нет, время мертвецов принимать не стоит. Нужны определенные преобразования. Все из области некромантии, – стал объяснять Государь.

– А кто еще, кроме вас, умеет делать эти преобразования?

– Что-то ты больно разговорилась. А обещала, что тихая. Никто больше. Я один умею. Теперь пойдешь спать?

Я кивнула и поднялась со стула.

«Какая возможность! Ее не стоит упускать», – быстро, несмотря на хмель от коньяка, сообразила я.