Я – начальник, ты – дурак (сборник)

Наутро, бодрый и здоровый, Фандойлев рассказал Улугбеку восстановленную его интеллектом картину преступления, а также возможный психологический портрет преступника.

– Он кончил жизнь самоубийством. Это факт. Не буду упоминать о заклинаниях и старинных рукописях – всё это домыслы и догадки, а их к делу не пришьёшь. Возможно, что-то и имело место. Он был хроническим самоубийцей. Маньяком-самоубийцей. Во всяком случае, озирая ту цепочку смертей, которую нам удалось проследить – а возможно, некоторые детали и выпали, – можно сделать именно такой вывод. И когда я выйду на пенсию, и начну писать мемуары, это дело назову именно так: «Дело о маньяке-самоубийце».

Непонятно одно: переселялась ли его душа сама, или же была специально кем-то направляема? Так сказать, в назидание потомкам? Боюсь, этого мы не узнаем. Или узнаем ещё очень и очень нескоро. Во всяком случае, споры на эту тему ведутся очень давно.

Последовательно пройдя стадии коровы, собаки, мыши и комара, он возродился… вирусом гриппа и, летел, подгоняемый потоками воздуха. Но, в отличие от других вирусов, не стал искать чью-нибудь уютную носоглотку, а, едва вдали показались дома большого города, свернул на блеск привлекательной вывески «АПТЕКА» и, проникнув в ма-а-а-люсенькую щёлочку между двойными рамами, отыскал незапечатанную таблетку ремантадина и приник к ней всем существом… – закончил сыщик.

Он хотел умолчать о своём непосредственном участии в истории, справедливо рассудив, что на его месте вполне мог быть кто-нибудь другой – история от этого не изменилась бы.

Но Улугбек, выслушав рассказ, улыбнулся – тонко и загадочно, как подобает восточным людям.

– Про таблетку-то придумал, начальник?

– Какая разница? – пожал плечами раздосадованный Фандойлев. – Я выпил её, или он сам к ней прикоснулся? Если бы я не стоял возле аптеки, он вряд ли стал бы влезать в меня. Но, согласись, что суть его поступков я уловил верно.

– Это точно, – снова улыбнулся Улугбек.

– Но я не могу понять одного, – великий сыщик подошёл к окну. – Почему он так сильно ненавидел жизнь?

Вопрос остался без ответа.

Энергетика дохла

Энергетика дохла неумолимо. Запасы энергии таяли на глазах. Их едва хватало на то, чтобы еле переставлять ноги. Зрение – и то отказывало. А может, просто не хотелось смотреть ни на что? Всё вокруг казалось подёрнутым лёгкой дымкой, которая постепенно становилась всё гуще и гуще. Но не природные условия были тому виной.

Очень скоро окружающее пространство начнёт погружаться во тьму – потому что зрительные рецепторы отказывались служить. Их мощности не хватало на то, чтобы обеспечить постоянный обзор. Так, отдельные всплески реальности – участок дороги, кусочек неба, проблеск солнца на оперении пролетающей птахи. Да и то надо проверить: не иллюзия ли это? Не берутся ли они откуда-то из глубин памяти? Может, снаружи уже вообще ничего нет?