Я – начальник, ты – дурак (сборник)

Взошло солнце. На востоке. Его золотые лучи осветили изумрудные поля и лазурные озёра.

– Да-а… – только и сумел выдохнуть Монт.

– Оставайся, – тихо попросила Аэла.

Далеко-далеко над травой сверкали тонкие полоски, уходящие на Север и на Юг.

– Что это? – спросил Монт.

– Ограждение трещины, – ответил Радл. – Недавно его наконец-то додумались поставить.

– Теперь уже никто не сможет прыгать через трещину, – вздохнула Вира.

– Да что там прыгать, – презрительно заметил Парэль, – скоро её перешагнуть можно будет.

– Мне надо идти! – Монт решительно поднялся на ноги.

Они подошли к месту выхода Монта из-под земли. На востоке разгоралось зарево поднимающегося солнца. Монт, едва взглянув на него, отвернулся: глаза резало.

– Может быть, останешься? – с надеждой проговорила Аэла.

Монт подумал, что ему придётся открыть фамильное место подъёма, сломать старые традиции скрытности и неприятия чужой помощи. Он вспомнил полубезумного старика… может, тот был не столь безумен?

– Ничего, – сказал он. – Как-нибудь. Вниз – не вверх.

Он посмотрел на истёртую верёвку с кое-где разлохмаченными прядями, тяжело вздохнул и начал спускаться.

Шесть кругов смерти

– Судя по всему – самоубийство, – сыщик Фандойлев побарабанил пальцами по крышке стола, выбив начальные такты «Свадебного марша» Мендельсона – он недавно женился – и ещё раз осмотрел комнату.

Труп унесли, но посмотреть и без него оставалось на что: стены покрывали изображения пентаклей Соломона и звёзд Давида, со шкафа загадочно мерцал хрустальный шар, а по столешнице в живописном беспорядке разбросаны карты Таро.

Впрочем, это на первый взгляд казалось, что в беспорядке. На самом деле они скрывали собой жёсткую логику событий, неумолимо ведущую к трагической развязке.

– Стол сфотографировали? – спросил Фандойлев, повинуясь внезапному порыву.

Помощник, Улугбек О’Хлопков покачал головой. Но с готовностью вынул фотоаппарат, который непредусмотрительно успел зачехлить, и сделал несколько снимков.

Затем Фандойлев, продолжая следовать тому же порыву, собрал карты со стола и сунул в карман.

– Требуется консультация специалиста, – пробормотал он. – Моих знаний в этой области недостаточно.

– Моя бабушка занимается гаданием, – поклонился Улугбек, – с детства. Ей передала знания её бабушка, а бабушке…

– Стоп! – остановился его Фандойлев. – Веди меня к бабушке! Именно так и должны поступать потомственные гадалки.

Комната, куда вошли Улугбек и Фандойлев, казалось, ничем не отличалась от той, которую они недавно покинули. Точно так же сидело на шкафу чучело совы – а может, живая? – раскачивались под потолком мумии летучих мышей с распахнутыми крыльями и китайские колокольчики, чувствовался аромат незнакомых благовоний. Не было лишь одного – ощущения недавней смерти.

– Бабушка, – ласково обратился к старушке Улугбек, – мы пришли…

– Вижу, – озабоченно ответила гадалка, – но ничего не понимаю, как ни пытаюсь.

– Мы расследуем дело о самоубийстве… – начал Фандойлев, но был остановлен властным поднятием руки.

– Я каждое утро сканирую предстоящий день, – пояснила гадалка, – чтобы знать, чего ожидать и к чему готовиться. Это помогает пережить сложные случаи. Я не люблю сталкиваться с неожиданным. Но ваше дело кажется мне очень запутанным. Во всяком случае, неясным. Вы принесли фотографии?

– Конечно, – Фандойлев рядком выложил на стол несколько фотографий.

– Фу! – старушка поморщилась и оттолкнула от себя самую последнюю. – Ну, эту могли бы и не показывать… Хотя…

Она взяла фотографию в руки. Затем направила взгляд на прижизненные.

– Постойте-ка, постойте…

– Бабуль, может, мы лучше присядем? – спросил Улугбек.

– Да-да, присаживайтесь, – махнула рукой старуха.

Несколько минут она в напряжённом молчании изучала фотографии, затем подошла к шкафу, взяла хрустальный шар – сова отодвинулась приставными шагами – и принялась вглядываться в затуманенную глубину хрусталя.

Затем вернулась к столу, присела и пробарабанила по нему пальцами.

««Свадебный марш» Мендельсона», – сумел определить Фандойлев. И вспомнил: карты!

Он достал из кармана колоду и положил перед гадалкой.

– Вот. Они лежали у него на столе.

Старуха цепко схватила колоду и принялась рассматривать, перелистывая.

– Невероятно! – она повернулась к сыщику.

«Кто бы говорил! – иронически подумал Фандойлев. – У неё же невероятное на каждом шагу! А она ещё чему-то удивляется».