Я не скажу тебе о сыне

— Леони Бриссак, — сказала в ответ тетушка, слегка споткнувшись на только что придуманной фамилии. — Лесса Бриссак, моя племянница.

Сердце тут же отозвалось на произнесенное имя, которым еще совсем недавно называл меня Этьен. Но я сразу взяла себя в руки, запретив себе думать о бывшем муже. Он — это прошлое.

Лео попросила принести для меня горячего молока с медом, и когда я выпила его, то сразу почувствовала себя лучше и с удовольствием съела и гусиный паштет, и большой кусок пирога с сыром.

Когда ужин был закончен, барон отправил дочку спать, поцеловав ее и пожелав ей спокойной ночи.

— Простите, что не сумели развлечь вас беседой, — виновато улыбнулся он. — мы редко принимаем гостей, и Лаура немного дичится. Боюсь, я слишком много занимаюсь делами и мало времени уделяю дочери.

Ему ли было извиняться? Никакие наши слова благодарности не смогли бы в полной мере описать нашу признательность за его доброту.

Он ни о чём нас не спрашивал, ни в чём нас не подозревал — он просто пытался помочь тем, кто в этой помощи отчаянно нуждался.

— Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете. Поверьте, вы нас совсем не стесните. Лаура будет только рада вашему обществу.

Это было заманчивое предложение. Но я знала, что должна от него отказаться. Я не могла сказать ему, кто мы такие, но не хотела и обманывать его. Оставаясь здесь, мы подвергали опасности и его самого, и маленькую Лауру.

Лео была того же мнения.

— Нет, господин барон, мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством, и если у Лесси к утру снова не появится жар, то уедем завтра же, — Лео произнесла это с сомнением и посмотрела на меня, но я кивнула, одобряя всё то, что она сказала. Потом, после некоторой паузы, она прибавила: — Но мы будем вам признательны, если вы дадите нам немного денег.

Я почувствовала, что краснею. Мы было стыдно поднять глаза на барона. Что он о нас подумает? Как Лео смогла об этом попросить?

Но я знала — она просила для себя, а для меня.

И, как ни странно, барон не удивился и не возмутился. Напротив, он воскликнул:

— Разумеется, сударыня! Это меня совсем не затруднит.

Я так и не смогла на него посмотреть.

И утром, когда он вышел нас проводить и протянул Лео мешочек с деньгами, я расплакалась — и от стыда, и от облегчения, и от благодарности одновременно. А он в ответ пожал мою руку.

— Мы обязательно вернем вам всё, сударь! Не знаю, когда, но вернем, — выдохнула я сквозь слёзы.

И, наконец, посмотрела в его глаза — тоже подозрительно заблестевшие.

— Не плачьте, дитя мое! — он протянул мне шелковый платок. — После пасмурных дней на небе всегда появляется солнце.

И я поверила ему. Потому что мне нужно было во что-то верить. Ради себя, ради Лео и ради моего малыша.

19. Велия — мадемуазель королевской крови

Мы отправились с Лео в Розенбург — небольшой городок на западе Линарии. Тетушка вспомнила, что именно там живет ее старая подруга и учительница мадемуазель Велия де Шатильон. Мы несколько раз меняли почтовые кареты, чтобы сбить со следа королевских ищеек, если вдруг те за нами увяжутся.

Барон оказался щедр, и в пути мы не испытывали недостатка ни в еде, ни в удобном транспорте. Я никогда не была в этой части страны и взирала на проплывавшие за окном кареты пейзажи с большим любопытством. Розенбург же и вовсе поразил мое воображение. Розы были здесь повсюду — на балконах, на клумбах у крыльца, в садах. От пьяняще-сладкого аромата кружилась голова.

— Мило, правда? — сдержанно восхитилась и Лео.

Домик мадемуазель де Шатильон тоже был весь в цветах — белых, алых и ярко-красных. И сам домик был розового цвета, отчего издалека показался мне карамельным.

И я совсем не удивилась, когда на наш стук на крыльцо вышла женщина в розовом чепчике и розовой же кружевной накидке. Она подслеповато прищурилась и поднесла к лицу лорнет. Из-под чепчика выбивались седые кудряшки, и вся она была похожа на одуванчик.

— Велия, дорогая! — не дожидаясь, пока хозяйка узнает ее, воскликнула Лео. И сделала шаг ей навстречу.

Старушка в розовом охнула и всплеснула руками, отчего лорнет выскользнул из ее разжавшихся пальцев, упал на крыльцо, и был бы нещадно растоптан, если бы я не исхитрилась быстро его поднять.

— Леони, милочка!

Слово «милочка» так не вязалось с моей тетей, что я не сдержалась и хихикнула, за что получила от тетушки ощутимый щипок.

— Прости, мы к тебе без предупреждения. Я давно собиралась послать тебе весточку, но ты же знаешь, как я не люблю писать.

— Ну, что ты! — пожурила ее мадемуазель де Шатильон. — К чему церемонии между подругами? Прошу вас, входите в дом! Кто эта милая мадемуазель рядом с тобой?

— Моя племянница Лесса, — представила меня тетушка.

Уже через четверть часа мы сидели за круглым столиком в маленьком саду, и румяная горничная разливала по чашкам ароматный чай.

— Кушайте, кушайте! — потчевала нас хозяйка.

На блюде были пирожные на любой вкус — шоколадные, сливочные, фруктовые, — и все такие же миниатюрные, как сама хозяйка. Я попробовала все, какие были, и Велия наблюдала за мной с умилением.