Я не свидетель

«Уважаемый господин Левин!

Господин Шоор привез мне Ваше послание. Благодарю Вас за то, что Вы так вникаете в мою просьбу. Поскольку почта в Советский Союз от нас идет очень долго, я передаю это письмо и нужные Вам документы опять с оказией: в Москву по делам своей фирмы улетает мой добрый знакомый. Он перешлет Вам уже из Москвы.

Отвечаю на Ваши вопросы. О пребывании дяди в России, в частности в Старорецке в 1918 году, я ничего не знаю. Он никогда мне об этом эпизоде в его жизни не рассказывал. Я родился в 1925 году, и, естественно, когда он ездил в Россию, меня еще не было на свете. Последний раз дядю я видел в 1939 перед польским походом, в ту пору мне было четырнадцать лет и наши разговоры с ним касались совершенно иных тем.

Ксерокопии нужных Вам дневниковых записей посылаю. В них действительно упоминаются некие Иегупов и советник доктор Клеффер.

Я улетаю по своим делам на некоторое время в Канаду. По возвращении займусь опять дневниками, поскольку, как я понял, фамилии Иегупова и советника доктора Клеффера должны обязательно упоминаться. С этим Вы согласитесь сами, прочитав бумаги, которые я прилагаю к настоящему письму.

С уважением Г. Анерт».

Первая запись Кизе начиналась с марта 1920 года. Видимо все, что имелось за 1918, 1919 годы Анерт посчитал не стоящим внимания. «Он усвоил, что мне требуется. Значит, за 1918–1919 ничего для меня не обнаружил, расценил Левин, хотя просил Анерта обратить внимание и на эти годы. — Ну что ж, поехали дальше», — он придвинул к себе ксерокопии, сделанные, как и предыдущие, с переведенного на русский язык дневникового текста:

«…Я не жалею, что моя военная карьера оборвалась. В конце-концов я инженер-строитель. Брат Энне подыскал мне хорошее место в строительной фирме, и дела мои идут неплохо: в основном строим дороги. Я снял себе небольшую двухкомнатную квартиру. Больше мне не нужно, поскольку я люблю наш сельский фамильный дом, куда в свободное время с Энне ездим, как на курорт. У нее там образцовый порядок. К моему приезду туда вечером в пятницу она у меня в кабинете и в библиотеке топит печи. От кафеля идет сухое тепло, поэтому очень уютно после слякоти и сырости городских улиц. Несмотря на то, что в Германии еще раздоры, кипение страстей и апатия, я надеюсь, все образуется. Советник доктор Клеффер очень правильно сказал: „Мы немцы, должны заниматься только своими делами. В ореховую скорлупу может уместиться лишь то ядрышко, которое в нем вызрело. Помните об этом, Аллоиз. Вы начинаете новую жизнь, вы молодожен, обустраивайте свое гнездо“»…

Запись за август 1922 года: