Я никогда не отдаю своего

– А я смотрю, ты тут все переделала. Ни тебе колонн, ни тебе позолоты, не жалко было с этим шиком расставаться?

Отвечать мне показалось излишним.

– Кофе, чай? – спросила я, как только мы зашли на кухню.

– Кофе.

Артур устроился за обеденным столом и стал осматриваться, а я – готовить кофе. Готовить – это громко сказано, просто нажала кнопку на кофемашине.

– Богато живешь.

– Да и ты, я смотрю, не бедствуешь. Машина новая. Твоя? – спросила я, ставя перед ним чашку с кофе.

– Моя. На днях купил.

– Очень за тебя рада. А от меня тебе что понадобилось?

Артур отодвинул чашку в сторону и достал из внутреннего кармана пиджака фотографии, одну из которых положил на стол. Фотография была старая, черно-белая – с малышом, в котором угадывался Артур.

– Это я. Мне здесь, судя по записи на обороте год и один месяц.

Второй оказалась фотография Лизы, сделанная мной, когда ей исполнился годик.

– Правда, одно лицо. Только разница между ними в двадцать пять лет, – добавил он.

Я протянула руку к фотографии Лизы, но Артур, быстро собрав, снова убрал их во внутренний карман.

– Где ты ее взял? Я забрала все ее фотографии после смерти Галины Владимировны.

– В моем детском альбоме. Они лежали рядом. Мне просто интересно, чего же такого ты сказала матери, что она даже не обмолвилась мне о дочери.

– Просто привела веские аргументы этого не делать. Посчитала, что узнать ты должен от меня.

– Почему же не сказала при встрече?

– Передумала. К тому же, видишь, ты сам все узнал. Даже не усомнился, что она твоя.

– И где же моя дочь?

– Отдыхает на море перед школой, прилетит в конце лета. Тогда можешь с ней и познакомиться. Что-то еще хочешь узнать?

– Конечно. Все-таки столько лет не виделись. Замужем вот побывала. Как удачно?

И все-таки как я ни старалась держать себя в руках, эмоции вырвались наружу.

– А кроме замужества, тебя ничто больше не интересует? Ну, например, что со мной сделал Башка, когда я спутала ему с дядей все планы и сдала тебя милиции? Неинтересно? Но я все же расскажу, да нет, лучше покажу.

Я расстегнула кофту и оголила часть груди, на которой красовались три ожога от сигареты и продолжила с такой злостью, словно в меня вселился бес:

– Значит, тебя интересует мое замужество. Хорошо, так слушай. У меня был выбор: психушка и никогда не увидеть дочь или замужество и возможность иногда ее видеть. Извини, но я выбрала второе. И за тебя я сделала выбор, потому что моей дочери нужен живой отец.

Вот я и высказалась, словно вскрыла давно болевшую гнойную рану.

Артур подошел ко мне и, взяв мое лицо в свои руки, произнес, глядя мне в глаза:

– Все будет хорошо, малыш.

Я кивнула, соглашаясь с ним, а у самой текли слезы.

Артур стал покрывать мое лицо поцелуями. Но мне хотелось настоящего поцелуя. Словно прочитав мои мысли, он приник к моим губам. Перед моими глазами все поплыло, и я обхватила его за шею, правда, для этого пришлось встать на цыпочки. Только этого мне было мало, хотелось почувствовать тепло его тела, что он живой, а не плод моего воображения. Я просунула руки ему под поло и, чуть касаясь, стала передвигать их от спины к груди.

Артур резко отстранился и глубоко вздохнул.

– Не так быстро, малыш, – и подхватив на руки спросил: – Где твоя спальня?

– Там же, где и была, – прошептала я ему в ухо.

Он поднялся со мной в спальню и повалился на кровать, не выпуская меня и рук. Быстро раздевшись, мы отдались охватившей нас страсти.

Восемь долгих лет я об этом грезила, и вот теперь он лежит рядом со мной. Я устроилась у него на груди, а он рукой перебирал мои волосы. Мы молчали, боясь нарушить эту идиллию.

– Саша, а какая наша дочь? Расскажи мне о ней, – нарушил молчание Артур.

Его просьба меня взволновала, многие считали Лизу не совсем нормальной. Да, она была не такая как все дети, но как это объяснить это Артуру?

– Артур, не верь всему, что о ней говоря. Просто она другая. У нее свой мир, и не всякого она в него впускает, точнее даже сказать, только избранных. В остальном она такая же, как все дети. Бегает, играет, но больше всего любит рисовать. Вот видишь тот портрет? – я указала рукой на рисунок в рамке, который стоял на туалетном столике у окна. – Это она меня нарисовала.

Артур встал с кровати. Взяв рисунок в руки, долго его рассматривал.

– Ты знаешь, несомненно, сходство есть, – вынес он свой вердикт.

– А хочешь, я тебе ее работы покажу?

– Хочу.

Я выбралась из кровати и, накинув пеньюар из шкафа, направилась к двери. Артур последовал за мной, продолжая держать рисунок.

– Ты что, голым собрался идти? Штаны хотя бы натяни.

– А что, я могу кого-то смутить? – улыбаясь, спросил он.