Я оставляю выбор за собой

Как Настя и предполагала, решение пришло само, она твердо решила забрать дочку из больницы, потому что просто не могла поступить иначе.

Глава 3

Первый день дома Варя все время кричала, она плакала так сильно и с таким надрывом, что у нее личико становилось бордового цвета, а ручки и ножки сводило судорогой.

Настя металась с ней по комнате, пытаясь то укачать, то накормить, то поменять подгузник, но девочка не замолкала ни на минуту.

Когда вечером к ней заехала Ксения, Настя уже сама была на грани паники и готовая вот-вот расплакаться.

– Я привезла тебе специальную качалку. – Ксения зашла в квартиру, за ее спиной топтался мужчина в рабочей одежде синего цвета с огромной коробкой в руках.

Настя в растянутых трениках и грязной футболке, Варя весь день срыгивала, застыла в дверях.

– Сейчас он соберет эту качалку, Женя сказал, что у его друга дочь тоже очень капризничала, и мать спасалась только этой бандурой.

Ксения разделась в коридоре, а затем вошла в комнату и поморщилась, Варя не замолкала ни на минуту. Мужчина быстро собрал кровать-качалку, подключил ее к сети и ушел, практически убежал из-за непрекращающегося детского крика.

То ли от усталости, то ли качалка действительно была уникальной, но девочка еще немного поплакала и наконец заснула.

Настя без сил опустилась на диван.

– Спасибо, – пробормотала она, обращаясь к сестре, – ты меня спасла.

– Ерунда, – Ксения смотрела на спящую девочку с ужасом, – ты молодец, герой, и все такое, мать трубит о том, что мы забрали особого ребенка из больницы, потому что верит в бога, но скажи мне, ради этого же бога, зааачем????

– Что зачем? – переспросила Настя, хотя она прекрасно поняла вопрос.

Она поняла, что хотела узнать сестра, но не знала, что ей ответить.

– Зачем ты забрала этого неизлечимо больного ребенка домой? – Ксения скривилась от ужаса. – Я почитала про болезнь Канавара, она… она… этот ребенок ничего не соображает, она… она… она ослепнет, не будет двигаться, и все равно умрет. Так зачем???

– Ее зовут Варя. – Настя смахнула струящиеся по щекам слезы, она их даже не замечала, они просто сами лились нескончаемым потоком, – и я ее мама, я не могу бросить свою доченьку там.

Ксения схватилась за голову:

– Что ты творишь! Зная наших родителей, они только поговорят-поговорят, а помощи от них ты не жди. Мать наша, известная театральная актриса погорелого театра, не станет возиться с инвалидом, она будет рассказывать родне, как это высоко духовно выгребать говно из-под овоща! А отец настолько зациклен на себе и своем погоревшем бизнесе, что ему просто плевать на тебя! – Ксения уже почти кричала. – Очнись! Ты же ломаешь свою жизнь!

– Замолчи, – прошипела Настя, – ты сама скоро станешь мамой, я желаю тебе пройти то же, что прошла я! А потом я спрошу тебя, оставишь ли ты своего ребенка в больнице, если он родится не такой, как все!

– Дура! – У Ксении случилась истерика. – Не такой, как все, это когда глаза разного цвета или одно ухо больше другого! Нет солнечных детей, особенных детей, есть тяжелые инвалиды, которые никогда, ты слышишь меня, никогда не будут людьми!!! Это дорога в никуда, ты решила бросить свою единственную жизнь к… к… куску мяса…

Настя поднялась с кровати и наотмашь ударила Ксению по лицу:

– Не смей называть мою дочь куском мяса!

Ксюша, удивленно потирая красную щеку, затихла на полуслове, а затем бросилась в коридор и выбежала из квартиры.

Настя снова осталась одна, в гулкой тишине, она посмотрела на спящую Вареньку и упала на кровать, забывшись тяжелым сном.

Проснулась Настя от надрывного детского крика, кто-то звонил в дверь (убегая, Ксения ее захлопнула).

Настя, шатаясь, вышла в коридор и посмотрела в глазок, это были родители, она пустила их в квартиру и, не оглядываясь, пошла в комнату к кричавшей Варе.

– Почему она так кричит, – сморщился Владимир Николаевич, заходя в комнату, – может, она голодная.

Настя взяла Варю и принялась ее укачивать. Прижимая к себе ребенка, она пошла на кухню, чтобы приготовить ей смесь, может, и правда она проголодалась?

– Ну как ты здесь? – Ирина Михайловна сняла шубу и вошла следом за мужем в комнату. – Мы принесли тебе продукты, – она зашла на кухню, – я положу в холодильник.

Настя безразлично пожала плечом, она утратила не только чувство реальности происходящего, но и чувство голода, вся одежда на ней уже давно болталась как тряпка, но Настю это не волновало.

Она приготовила смесь и, прижимая к себе надрывно кричащую дочь, вернулась в комнату, села на кресло и попыталась накормить ребенка, и чудо, на какое-то мгновение Варя замолчала и начала есть из бутылочки.

Владимир Николаевич сел на диван, Ирина Михайловна опустилась в другое кресло.

– Ну как она? – Мать попыталась начать разговор. – Я сказала тете Вере, что мы забрали ее из больницы, она сказала, что бог нас не оставит. У нее был случай, когда ее знакомая вот так же забрала домой больного…

– Прекрати, – грубо оборвала ее Настя, – я больше не могу, физически не могу слушать эту ерунду. Лучше расскажите мне, как ваши дела.