Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

— Песню эту сочинил мой друг, во время войны, в госпитале».

Далее следует история жизни Павла Николаевича в небольшом украинском городке вместе с тёткой. Отец уехал на заработки куда-то на Урал, да там и сгинул, а мать умерла, когда герою исполнилось три года. Весной 1941 года в 16-летнем возрасте парнишка прибился к воровской шайке, которую возглавлял пахан по кличке Жук. Павел завёл хромовые сапоги и финку, наколол «срамные» татуировки. На ограблении магазина мальчишка попался. Но тут грянула война, и начальнику милиции было не до мелкого шпанёнка. Он отпустил пацана, произнеся перед этим воспитательно-патриотическую речь. Далее развивается авантюрный сюжет: уголовник Жук становится… начальником полиции (прямо как в песне о фон Гопе), начальника милиции вешают, Павел убивает Жука и немецкого офицера, уходит к партизанам. Короче, добротная патриотическая сказка для ребят дошкольного возраста.

Но нам интересна вторая её часть — когда Паша стал лихим разведчиком у партизан и успешно ходил в немецкие тылы, но при этом сохранил многие свои блатные замашки. Следует рассказ о том, как однажды лихие разведчики отправились за «языком»:

«Пошли мы вчетвером. Старший — сержант Бережной Юрий Фёдорович, из сибиряков, с Алтая. Молодой, но постарше меня. Студент. На врача учился. Не захотел в госпитале работать, искал, где опаснее, вот и попал в разведку. Не один раз в тылы ходил…

Ночью переползли мы нейтральную полосу и углубились в немецкий тыл… Одного офицера живым взяли, остальных — гранатами закидали. Нарвались мы на засаду около самой передовой… Бережному в самый последний момент кость ниже локтя раздробило пулей. Наскоро перевязали мы его в лесочке, тут нас минами и накрыли. Меня оглушило и обе ноги сразу осколками — навылет. Перевязали меня, успокаивают, а у меня в голове мысль засела: “Бросят! Кому я такой нужен? “Языка” нужно доставлять? Нужно. Конечно, бросят — скажут, что погиб…” Я и заплакал. Вспомнил, как урки бросают или добивают своих, чтобы легче уйти…

Бережной наклонился ко мне и ласково так:

— Паша, выслушай меня. Мы спрячем тебя и уйдём. Слушай, слушай. Отведём “языка”, а в следующую ночь за тобой придём с носилками…

— А-а-а! Суки! — кричу. — Бросить меня хотите? Не выйдет! Мне всё равно подыхать, так я кричать буду. Кричать! Чтобы немцы всех нас вместе. Не меня одного — всех!

— Паша, Паша! — Бережной мне рот рукой закрывает. — Немцы близко. Пойми, никто тебя не бросит. Ночью мы обязательно придём. Ты только дождись, раны у тебя неопасные. Паша! Слово тебе даю, сам вернусь…

А я уперся и всё. Тогда Бережной приказал тем двоим вести “языка”. А сам со мной остался».

На третьи сутки оба разведчика всё-таки попали к своим. Оказалось, что раненая рука у Бережного вспухла и почернела — гангрена. Её пришлось ампутировать по самое плечо:

«Из-за меня, из-за жулика, руку потерял…

Руку Юрию Федоровичу отняли. Лежали мы с ним в одной палате. Обо всём переговорили. Многое я тогда понял…

Павел Николаевич смял в руке пустую сигаретную пачку.

— Простите, Павел Николаевич, а песня?

— Что? Песня? Песню мне Бережной в госпитале сочинил.

— Награды вы имеете? — не отставал я.

Он усмехнулся и вместо ответа пропел:

— Я вернусь с победой, громкой славой, с орденами на блатной груди…

И с гордостью добавил:

— Две Славы, два Знамени, девять медалей».

Таким образом, автор песни «Бывший урка, Родины солдат» назван: сержант Юрий Фёдорович Бережной, сибиряк с Алтая.

Однако не будем спешить с радостными выводами. Лично мне вся эта назидательная история не внушает доверия. Да, если ориентироваться исключительно на куплет, приведённый в рассказе Свинцова, плюс ещё две процитированные строчки, с горем пополам можно было бы принять рыбацкую байку хотя бы за дохленькую версию. Но чтобы студент медицинского вуза, без пяти минут интеллигент, стал сочинять песню с перлами типа «Может, фраер в галстуке богатом милую фалует у ворот» — это просто уму непостижимо. Да и вообще вся песня насквозь пропитана блатной стилистикой. Есть и ещё одна явная нестыковка: в песне рассказывается о солдате-фронтовике, а не о партизане. Разве не проще было Бережному написать текст о своих героических буднях, а не переносить действие на передовую?

От «Письма подруге» к «Письму жене»

К тому же на сайте «Музей шансона» неожиданно нашёлся новый след — в сообщении пользователя под ником «Игорь» (отрывок из этого комментария мы уже приводили). Рассказывая о том, как в 1957 году курсанты военного училища распевали историю урки-фронтовика, Игорь сообщает: «Были и ещё варианты. Например, “помню, день был яростный морозный, самолёт уходит в синеву; будет бой неумолимый, грозный за любовь, за счастье, за страну”». Вспоминают эту песню в своих мемуарах и фронтовики. Например, Валентин Николаевич Шапошников, воевавший в 521-м истребительно-противотанковом полку, пишет: «Я запомнил несколько песен, которые с великим удовольствием напеваю и сегодня: