Я познаю мир. Горы

На северной окраине Океании среди беспредельной водной пустыни раскинулся этот один из крупнейших архипелагов. Они в числе тех без малого 7000 островов, которые рассеяны то маковками, то более крупными горошинами в просторах безбрежного не столь Тихого, сколь Великого океана. Гавайи входят в «многоостровье», как переводится с древнегреческого Полинезия, и приметны на тихоокеанских мореходных путях по многим причинам.

Дугласа как ботаника в большой степени интересовала, конечно, прежде всего пышная растительность.

Может, эти зеленые соблазнители и увлекли Дугласа в необычное путешествие не только по горизонтали, но и по вертикали. А Гавайи – один из самых больших островов архипелага – в этом отношении представляли и вовсе примечательную картину. Его образовали слившимися подножиями пять вулканов – Мауна–Лоа, Хуалали, Кохала, Килауэа, – и первый в этом ряду Мауна–Кеа. Ко времени прибытия Дугласа на остров уже было известно, что гора эта высочайшая в бассейне Тихого океана, как и сам остров – самое мощное вулканическое сооружение в мире.

Здесь нельзя остаться равнодушным...

Нет, не мог Дуглас даже при всей своей сдержанности и хладнокровии англосакса подавить в себе повышенную любознательность. Не мог не присмотреться к этой вершине. Среди заносчивых своих земляков, наводнивших острова Полинезии в качестве сановников и коммерсантов, этих снобов, Дэвид выглядел, очевидно, белой вороной. Иначе как расценить, что он вместо того, чтобы пополнить на этих островах свой капитал, полез на эту дьявольски неприглядную гору. Даже в Европе мало еще было тех чудаков, что поднимались на такие высоты в близких альпийских краях. Стоило ли плыть 30.000 миль, чтобы свернуть себе шею на обрывистых скалах этих огнедышащих страшилищ.

Не зря же даже отчаянные полинезийцы не решались совать нос в подоблачный ад.

И трудно было сказать, кому больше хотел Дуглас доказать неправоту: своим расчетливым соотечественникам или этим наивным суеверным гавайцам.

...В январе 1834 года, находясь на Гавайях не только как ботаник, но и как альпинист, Д. Дуглас первым совершил восхождение на Мауна–Кеа (4205 м над уровнем моря). И тогда же произнес свои крылатые слова о том, что один день иногда стоит года жизни...

«Мауна–Кеа проявила неблагодарность по отношению к своему первооткрывателю, – писал известный чехословацкий этнограф Милослав Стингл. – Спустя несколько месяцев после его восхождения на вершину вулкана тело Дугласа было найдено в яме, точнее, в западне, вырытой на склоне горы. Дуглас лежал рядом с мертвым быком. Как произошла эта встреча? Точно этого так никто и не узнал. Некоторые утверждали, что ботаник попал в яму не случайно, а по злой воле, и одичавший бык не имел к его смерти никакого отношения. Друзья естествоиспытателя отрезали голову животного и привезли ее в Гонолулу на экспертизу. Однако тайны раскрыть так и не удалось».

Прах Дугласа не оставили горе, которая оказалась столь немилостивой к своему покорителю. Его похоронили на кладбище в столице архипелага. Но надгробный камень все же напоминает, что сердце свое он отдал высочайшей вершине Полинезии.

Был ли Дарвин альпинистом?

Выпускник Кембриджа Чарлз Дарвин оказался в составе экспедиции к берегам Южной Америки.

Нужно отдать должное объективности адмирала: он уже тогда во время плавания сумел оценить работу и возможности молодого натуралиста. В феврале 1833 года «Бигль» достиг Огненной Земли. Фицрой вместе с Дарвином на шлюпке прошли сотни миль, обследовали южную часть архипелага. Открытый пролив адмирал назвал именем Дарвина. Такой же чести был удостоен и поднимающийся на 2438 м пик на главном острове.

Известно, какое огромное количество наблюдений во время этой пятилетней экспедиции сделал Дарвин по зоологии, ботанике, геологии, палеонтологии, антропологии, этнографии. Но коль уж зашла речь о горах, естественно, возникает вопрос, насколько он ими интересовался, что примечал, делал ли на них восхождения? Заглянем в его знаменитое «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль».

По дороге к Буэнос–Айресу Дарвин сделал восхождение на Сьера–де–ла–Вентане (Фицрой вычислил ее высоту – 3340 м). «Мне неизвестно, чтобы какой–нибудь чужестранец до того, как я побывал здесь, восходил на эту гору... Мне кажется, никогда еще природа не создавала более одинокой и заброшенной каменной громады. Она вполне заслуживает своего названия Уртадо, то есть уединенной...

Однообразие колорита придает картине характер особенного спокойствия».

Восходитель разрешил для себя все геологические вопросы, взял образцы, но не обошлось без осложнений. Обе ноги в верхней части бедра начала сводить судорога. Чарлз боялся, что не в силах будет спуститься обратно. Он объяснил это резким изменением рода мышечной работы: от напряженной верховой езды к еще более напряженному карабканью по скалам. Этот урок решил запомнить, потому как подобные случаи могут причинить большие неприятности.