Я приду плюнуть на ваши могилы...

— Возможно, это и удивительно, сэр Ричард, но любовь к искусству я унаследовал от своей матери. Она любила старые полотна, и мой отец покупал их ей, как обычно удовлетворяют каприз ребенка, я думаю. Он не разделял их вкусы. А теперь это оказалось блестящим вложением капитала! Я говорю «теперь» потому, что в то время, когда моя мать начала собирать коллекцию живописи — а это было лет пятнадцать тому назад, и уже было ясно, что я останусь единственным сыном — отец находил ее страсть не более чем смешной манией. Очевидно, таким образом она хотела скрасить свое одиночество, когда меня отправили учиться в Гротон. Вскоре моя мать стала настоящим знатоком живописи XII и XIII веков, позднее пополнив свою коллекцию произведениями XVII века, в основном английских мастеров.

— Очень интересно, — одобрил сэр Ричард.

— Мой отец обожал ее и уступал всем ее прихотям. Со смертью матери, когда подсчитали общую стоимость ее замечательной коллекции, все были просто ошарашены, если не сказать потрясены. Оказалось, что коллекция стоила целое состояние — более миллиона долларов! Через несколько лет эта сумма могла увеличиться втрое! Отец сразу же решил построить для нее нечто вроде крепости, что-то в духе частного форта Нокс.

— Очень интересно, — еще раз повторил сэр Ричард.

— Но мне всегда казалось, что это преступление. Ведь картины предназначены для того, чтобы ими любоваться, не так ли? Короче, я был против. Признаюсь, что я никогда бы не одержал верх, не приди нашим деловым людям в голову блестящая мысль создать фонд.

— Но, — заметила леди Мэри, — здание в любом случае имело бы фундамент[4].

Джон Блэйн пристально посмотрел на нее, затем улыбнулся:

— Нет, нет, леди Мэри. В Америке это слово означает некоторую сумму денег, которую собирают с благотворительной целью для какого-либо общественного мероприятия. Наши деловые люди объяснили моему отцу, что если он построит музей и вход в него для горожан будет бесплатный, то он сможет финансировать его через этот фонд, который будет освобожден от налогов.

Леди Мэри повернулась к сэру Ричарду и спросила:

— Вы понимаете, о чем он говорит?

— Не совсем, дорогая, — ответил сэр Ричард, — но думаю, что пойму, когда будет нужно.

— Оставайтесь пообедать с нами, — пригласила леди Мэри. — За обедом мы можем продолжить этот разговор, мистер…

— Блэйн, — подсказал ей сэр Ричард.

— С превеликим удовольствием, — широко улыбнулся им в ответ Джон Блэйн. — А знаете ли вы, что ваш облик чудесным образом гармонирует с окружающим пейзажем. Можно подумать, что вы — англичане — создали его по образу и подобию своему.

— Нет, боюсь, это он нас создал, — заметил сэр Ричард, возвращая ему слабое подобие его улыбки.

Кэт не могла больше терпеть. Словно фурия она повернулась к ним лицом и выпалила:

— Дорогая леди Мэри, сэр Ричард, уверяю вас, что ни один из вас и не догадывается… я и сама не подозревала, пока…

Джон Блэйн с отчаянием взглянул на нее.

— Мисс Уэллс, я умоляю вас… Мы, конечно, еще многое должны обсудить, и я…

— Вы совершенно правы, — резко перебила его Кэт, — но будет лучше, если вы сразу скажете всю правду. Сэр Ричард и леди Мэри! Вы должны знать, что…

Внезапно Джон Блэйн взорвался:

— Послушайте-ка, мисс Уэллс! Это дело касается только сэра Ричарда и меня. Я не понимаю, почему вы позволяете себе… Сэр Ричард, произошло недоразумение, которое можно легко рассеять. Впрочем, если хорошенько поразмыслить, то я не уверен, что вообще имеет место недоразумение… разве что со стороны мисс Уэллс. Но это и естественно, она ведь не читала нашей корреспонденции.

— Меня бы поставили в известность!

— Кэт, дорогая, — удивленно воскликнула леди Мэри, — я не понимаю, почему ты все время перебиваешь мистера Блэда.

— Блэйна, моя дорогая, — поправил ее сэр Ричард, но его никто не слушал.

— Напротив, это он меня перебивает, — с жаром запротестовала Кэт.

— Я думаю, дорогая, — по-судейски предложил сэр Ричард, — им каждому нужно дать слово по очереди. Первое слово — даме, не так ли, мистер Блэйн? Или, может, Кэт, мы предоставим слово мистеру Блэйну, как нашему гостю?

Они стояли друг против друга, и никто не хотел уступать, хотя понимал, что должен это сделать.

— Ну давайте же! — тихонько поощрял их сэр Ричард.

Наконец Джон Блэйн, пожав плечами, сказал:

— Так и быть, я уступаю. У нас — американцев — рыцарское воспитание. Всяческое почтение дамам.

Сэр Ричард засмеялся. Эта борьба казалась ему увлекательной.

— Красиво сказано, признаюсь! Вы слышали, дорогая? Рыцарское воспитание! Здорово звучит для американцев, не правда ли?

— Он гораздо лучше, чем мы думали, — с улыбкой ответила ему леди Мэри.

— Благодарю вас, — поклонился Джон Блэйн. — С радостью принимаю ваше предложение отобедать у вас, леди Мэри. Мне все равно, каковы будут последствия наших переговоров.

Леди Мэри кивнула Уэллсу, сделав ему знак:

— Поставьте еще один прибор, Уэллс, и достаньте серебряную супницу. — Она взглянула на мужчин, ожидавших, когда она закончит. — Накройте в маленькой столовой только для нас троих.

— Слушаюсь, миледи.