Я садовником родился

«Партер, десятый ряд, середина, – подумал Алексей. – Серега не мог ошибиться, у него зрение как у орла. И машина на стоянке. Они здесь. У буфета. Где же еще? Нет, это невозможно! Я никогда его не найду!»

– Что ты все время крутишься, Леша? Хочешь кого-то найти?

– Знаменитостей. Премьера же! Их здесь должно быть много.

– А каким чудом Сережа Барышев тогда билеты достал?

– У него спроси.

«Административный ресурс», – хотелось пошутить Алексею. Оперативная разработка. Луну с неба достанут, лишь бы не сорвалось. Публика в театре была, как на подбор. Мужчины в костюмах, дамы в вечерних туалетах. Саша уже пожалела, что не надела синее платье. «Да-да», – рассеянно откликнулся он, по-прежнему вертя головой. Сухановы здесь не случайно. Ничего второсортного. Престиж прежде всего. Только премьера со знаменитостями.

– Еще шампанского? – спросил он у Саши.

– А спектакль? Мы напиться сюда пришли или пьесу посмотреть?

И тут Алексей его увидел! Николая Суханова. Против ожидания, он узнал его сразу. И Эллу Эдуардовну по описанию Сереги тоже. Она показалась Леонидову полотном, в котором не чувствовалось кисти великого мастера. Так, мазня. Блестящее модное платье ей не шло, она была полновата. И драгоценности оказались слишком уж вызывающие.

– Саша, тебе нравится этот молодой человек? – спросил Алексей, тронув жену за локоть. – Блондин в сером костюме.

– Какой блондин? Я не мужчин сюда пришла смотреть! Уже первый звонок, Леша!

– Ну, посмотри, пожалуйста!

– Нет, не нравится, – отрезала жена, нехотя повернув голову.

– А почему?

– Он какой-то… замороженный.

– Зато красивый.

– Ничего особенного.

– Но он же не толстый. Как я.

– Леша, мне не нравится этот молодой человек, – повторила Саша. – Это все?

– Я есть хочу, – сказал он.

– О, господи! Ну, ешь!

Алексей оставил жену возле столика и протиснулся поближе к чете Сухановых. Запах духов, которыми пользовалась Элла Эдуардовна, чуть не сшиб его с ног. Поистине, всего в ней было слишком. Она словно жалела, что можно так мало на себя надеть, намазать и вылить. Алексей все не мог понять, из чего состоит ее наряд, так много в нем было разрезов, бахромы, блесток и разного рода аксессуаров. Эта экзотическая птичка, меж тем, не переставала жадно стрекотать:

– Мне бутерброд с белой рыбой, с красной рыбой, нет, два с белой и еще пирожное. Нет, два.

Николай Суханов обернулся к жене, и Алексей вдруг поймал его взгляд. В нем была ненависть. Элла Эдуардовна меж тем жадно поглощала пирожные и бутерброды. Сохранением формы она себя, похоже, не утруждала. Николай Суханов был красив, строен, но словно заморожен, как правильно заметила Саша. В правильных чертах его лица жизни не было. Казалось, ему давно уже все приелось: и публика эта, и премьеры, и дорогие рестораны. Хотя он был очень молод! Только жена, Элла Эдуардовна, еще вызывала у него какие-то эмоции. В частности, ненависть. Он смотрел на нее так, словно хотел задушить. Но вместо этого протянул с улыбкой еще очередной бутерброд. «Чтобы ты лопнула», – понял его тонкую улыбку Алексей. Странное дело! Улыбка ему не шла, лицо сразу потеряло свою привлекательность. Глаза оставались холодными. Он смотрел на людей так, словно накалывал их, как мертвых бабочек, на острые булавки своих зрачков. А глаза у него оказались светло-голубые, ледяные.

– Может, не стоит брать два пирожных? – услышал Алексей. – Ты же хотела сесть на диету.

– Что? Не нравлюсь уже такая? Только не думай, будто я тебя так быстро простила! И вообще: что хочу, то и делаю! Дай еще!

– Извини. Я куплю все, что ты захочешь.

– Я еще не успокоилась после визита мента!

– Потише, Элла! Ты с ума сошла!

– А почему я должна отдуваться за тебя? Ты уже забыл, где я тебя подобрала? На помойке.

– Не на помойке, – невольно поморщился Суханов. – Я работал в офисе твоего отца. И не кричи, пожалуйста, вокруг люди.

– Что хочу, то и делаю! А офис моего отца и есть помойка! Раз он нашел там такое барахло, как ты! Гнилье! Для своей единственной дочери! – Суханов с опаской обернулся. Алексей тут же уткнулся в прейскурант, лежащий возле тарелки с пирожными.

– Я куплю тебе шампанского. Два бокала, – обреченно сказал парень с ледяными глазами.

– Только не надейся, что я сопьюсь!

Тут уж он точно скрипнул зубами. И торопливо сказал буфетчице:

– Два бутерброда с белой рыбой, два с красной, два с колбасой, два пирожных с кремом и два бокала шампанского.

Потом, небрежно бросив на поднос тысячную купюру, Суханов сунул тарелку с бутербродами жене:

– Иди за столик, Элла, я сейчас принесу тебе шампанское.

Получив бутерброды и пирожные, райская птичка со скверным характером немного успокоилась и на время затихла: она клевала и жевала. Леонидову пришлось пройти в зал, потому что раздался третий звонок. Жена Александра не раз ему выговаривала, что актеров надо уважать и подчиняться правилам, установленным в театре, раз уж сюда пришел. И обязательно отключить мобильный телефон. Сухановы на них, похоже, плевали. На правила. Алексей видел в бинокль, как под шиканье зрителей они протискиваются к своим местам.