Я садовником родился

– От страшной болезни. Но она хотела, чтобы за это Николай бросил свою жену и женился на ней, Розе. Вы поймите, она же еще девочка! Глупая, наивная девочка. Двадцать лет. Я бы даже сказала, несовременная. Идеалистка. Я берегла своих дочек, как могла. Возможно, у Розочки и были романы, но ничего серьезного. Она чистая, наивная девочка. Незащищенная. И фантазерка. А все думали… Если красивая… Она казалась такой. Вы слышите? Казалась. Я имею в виду доступной. А на самом деле… Кому, как не мне, знать свою дочь?

– Она вела дневник?

– Что? Да, осталось много записей. Она все время говорила, что настанет момент, и ее оценят. Непременно оценят. И опубликуют.

– Давайте посмотрим ее комнату?

– Мои девочки жили вместе…

Вслед за ней мужчины прошли по коридору к двери одной из комнат. Оказавшись там, Алексей подумал, что Светлана Антоновна и в самом деле хорошо знала свою старшую дочь: мечтательница и фантазерка. Присутствие младшей было незаметно, видимо, она разделяла вкусы сестры. Идеального порядка здесь нет, косметика, диски и кассеты валяются в беспорядке на письменном столе и полках, тут же книги, в основном затрепанные любовные романы. За стеклом одной из полок большая фотография Леонардо ди Каприо времен «Титаника». И тут романтика. Героиню знаменитого фильма звали Розой. Этого парня в девичьей оказалось много. На стене, на столе, даже на обложках школьных тетрадей младшей сестры. Алексей внимательно вгляделся в лицо актера и, наконец, сообразил: «Похож». Не удивительно, что Роза влюбилась в Николая Суханова. Внешне он похож на ее кумира.

Алексей оглянулся на Серегу Барышева, в нерешительности застывшего на пороге, и наугад взял с полки несколько CD-дисков. Глянул: попса. В основном сборники. Тяжелым роком или рэпом Роза Тимофеева не увлекалась. Обычная девушка, каких на улицах Москвы – тысячи. Разве что красивая. С рыжими волосами и молочной кожей.

– А где ее дневниковые записи? – спросил он у матери. И посмотрел на монитор: – Не в компьютере?

– Компьютер хорошо знает младшая. Роза любила писать, забившись под одеяло.

Женщина шагнула к письменному столу, выдвинула один из ящиков. Заглянув туда, Алексей увидел жуткий беспорядок. Заколки, бижутерия, губная помада, вскрытые конверты, одни пустые, другие с письмами, много маленьких блокнотиков, он мог поклясться, что со стихами, общие тетрадки в клетку, исписанные крупным полудетским почерком. Светлана Антоновна взяла в руки одну из них и растерянно сказала:

– Не понимаю. Была еще одна тетрадь. Розочка очень ею дорожила. Говорила, что это ее будущее. Что-то плела про пальмы, море, солнце, белый пароход. Я думала, она бредит.

– Как-как? – переспросил Алексей.

– Мол, в этой невзрачной обложке ее будущее. Дорога к славе. К большим деньгам. Знаете, я ей не верила. Думала, пусть девочка помечтает. Большой беды в этом нет.

– Когда она завела эту тетрадь? – напряженно спросил Алексей. И вновь переглянулся с Барышевым. Тот молчал, внимательно слушал.

– С тех самых пор как познакомилась с Маргаритой. И сказала, что пишет книгу. Или серию очерков. Что эта тема должна вызвать интерес. А потом вдруг замкнулась в себе, стала неожиданно исчезать из дома, попросила у меня ключ от дачи.

– Ключ?! Когда попросила?! Вы извините, – спохватился Алексей, – что я так кричу, но это очень важно. Так когда?

– Был вторник. В начале февраля. Точно не вспомню дату… Да, вторник. Я помню, что очень удивилась. Если бы она попросила ключ под выходные или весной, когда уже тепло… У нас хорошая дача. Небольшая, но хорошая. С камином. Мы под Новый год всей семьей едем туда. Это ведь так романтично: зимой, у камина, когда завывает вьюга… Розочка, правда, последнее время встречала праздники отдельно. И часто просила под выходные ключ от дачи, когда там никого не было. Но она же взрослая девочка. Я ей доверяла. Я знала, что ничего такого…

– Конечно. Значит, был вторник, – Алексей повернулся к Барышеву: – Соображаешь? В понедельник убили Лилию, и Роза попросила у матери ключ от дачи. Я думаю, для Марго. Вот кого она прятала. А где ваша дача, Светлана Антоновна?

– В Дедовске.

– Это ж недалеко! И в среду Роза не ночевала дома, так?

– Да.

– А тетрадь, в которой она последнее время делала записи, пропала, так?

– Да. Ее нет.

– Может, младшая сестра взяла?

– Я, конечно, спрошу у нее, но вряд ли. Вещи старшей сестры для нее неприкосновенны.

– А к вам кто-нибудь приходил? Кто бы мог ее украсть?

– Не понимаю…

– Слесарь, сантехник, телевизионный мастер? Или… Маргарита незадолго до того, как ее убили? А может быть, Лейкин?

– Нет. То есть мой муж все в доме делает сам. Подругу Розы я видела неоднократно, но после того, как дочь попросила ключ от дачи, Маргарита у нас не появлялась. А Лейкин… Да, он заходил.

– И под каким предлогом?

– Он все никак не мог поверить, что Розочка его бросила. И что ее решение окончательное. Ведь у них, кажется, все уже было решено. Это я о свадьбе. И он продолжал ходить. Ко мне. Все пытался со мной поговорить. Чтобы я повлияла. Он странный, конечно. Вы себе даже не представляете!

– Ну отчего же, – усмехнулся Алексей.