Я служил на флоте

Двое стоящих перед ним, не шелохнувшись, молча слушали говорящего, бледность мрамором разливалась на мрачных лицах. Они ясно понимали, что генерал не шутит и сейчас решается их дальнейшая карьера. Старшие офицеры флота прошли немало проверок, но то, что происходило в холле сауны, было настолько опасным и реальным, что им, опытным начальникам, было абсолютно понятно — это конец. Офицеры выдержали паузу, затем Асланов негромко выдохнул:

— Вадим Алексеевич, а что можно сделать, чтобы акт был аннулирован? Вернее, что нам необходимо предпринять, чтобы реабилитироваться в Ваших глазах? Мы уж постараемся!

— А что вы можете мне предложить? — ухмыльнулся ехидно Вадим Алексеевич, — все равно я вас к матерям поснимаю. Впрочем, — Никольский посмотрел, зевая, на настенные часы и вдруг неожиданно для самого себя произнес, — если вы сейчас мне бабу приведете сюда в течение семи минут, я, может, пощажу вас и отдам акт проверки.

Вадим Алексеевич был уверен, что за семь минут этим двум ну никак не уговорить кого-либо из госпиталя, ведь время-то уже половина девятого вечера.

— Вадим Алексеевич, а отсчет Вы начнете сразу сейчас, или после, как оденемся? — с надеждой спросил Асланов, подливая в рюмку очередную порцию водки. Генерал громко захохотал. Развеселившись, залпом выпил налитую рюмку, поморщился:

— Пусть будет по-вашему, даю вам фору, отсчет после того как оденетесь.

Петросян с Аслановым уже в одежде. Асланов сверкнул глазами:

— Разрешите начать движение, товарищ генерал?

— Разрешаю! — Вадим Алексеевич с интересом и любопытством взглянул на Асланова. "А если они действительно приведут, — мелькнула мысль в голове у генерала, — акт отдавать или послать их подальше?" Но, наверно, не зря Вадим Алексеевич дослужился до высокого звания и не с помощью жены и "именитых" родственников, а горбом своим и трудами праведными. Вроде как ребята неплохие, — Вадим Алексеевич налил водку в рюмку, затем, подумав, решительно перелил рюмку в двухсотграммовый стакан и долил до краев из бутылки, — ладно, будь что будет, подождем — увидим".

— Эдик, кто из медсестер помоложе у тебя дежурит сегодня? — на ходу обратился Асланов к Петросяну. Ноги несли их в хирургическое отделение.

— Вроде как Надя, — вытирая пот со лба, выдохнул Петросян.

Асланов радостно перешел на рысь:

— Надя, говоришь?! Давай быстрее, Эдик. Время — деньги.

За столом в коридоре хирургического отделения сидела, склонившись, Надя — постовая сестра, девица двадцати шести лет, ростом около ста восьмидесяти сантиметров. У Нади трое детей от разных отцов, и она красива и легко доступна.

— Надя, выручай! — взмолился Асланов. — Вот тебе четыреста рублей и от Петросяна столько же, надо переспать с проверяющим! Ты согласна?

Оторопевшая Надя берет деньги:

— А кто вместо меня дежурить сутки будет?

— Надя, это Петрос решит сам, не твоя забота. Так ты согласна?

Надя кивает головой. Затем они легкой рысцой бегут по длинному коридору второго этажа госпиталя. Асланов держит Надю за руку. Петросян тяжело дышит сзади. Рывком открывают дверь и втискивают за собой Надю. Оторопевший голый генерал в той же позе, "нога на ногу", едва успевает прикрыться газетой. Лицо наливается кровью. Не дав открыть ему рот, Асланов радостно выдает во весь голос:

— Товарищ генерал, Ваше задание выполнено! Надя доставлена! Вроде не опоздали, успели вовремя?

Очумевший от крика Асланова и своего натурализованного вида, он не может ни встать, ни укрыться от улыбающейся и хихикающей медсестры.

— Ну вы, блин, даете, однако же… А что Вы, девушка, не присядете? — вопрошает генерал, но почему-то смотрит не на Надю, а на Асланова.

— Надя, сядь рядом с ним, — рявкнул Асланов.

— А что, Надя водку употребляет? — начинает успевший прийти в себя генерал игриво.

Асланов наполняет стакан до краев, протягивает Наде — и коротко:

— Пей!

Надя пьет.

— А закусить можно? — кокетливо спрашивает у генерала.

Вадима Алексеевича пробило, он засуетился.

— Конечно, можно, Наденька. Да ты к столу присаживайся. А раздеться не хочешь? Здесь так жарко, что взопреть можно, — генерал вопросительно смотрит на Асланова. Тот подходит к Наде, решительно расстегивает пуговицы на халате, снимает с нее всю одежду.

— Сядь за стол! — приказывает он.

Не прикрываясь, опьяневшая и обнаженная садится за стол. Офицеры в волнении. Чувствуют, что угодили генералу — Надя пришлась по душе Вадиму Алексеевичу. Появляется надежда на спасение. Генерал оборачивается простыней и зачем-то одевает форменную генеральскую фуражку, присаживается напротив Нади, не сводя с девушки восхищенных глаз. Затем, словно очнувшись, поворачивается к офицерам:

— Подойдите. Вы свободны до шести часов утра. Надя остается со мной. Вам обоим находиться в госпитале в кабинете Петросяна у телефона. Может, понадобитесь еще. Вам все ясно?

Петросян с Аслановым четко в один голос:

— Так точно, товарищ генерал!

— Ну тогда свободны!

— Товарищ генерал, — начинает Асланов напряженным, дрожащим от волнения голосом, — а можно мы акт заберем? Вы обещали…

— Возьмите в портфеле и пошли вон отсюда!