Я служил на флоте

Петросян и Асланов одновременно по команде поворачиваются…

…Асланов, разбуженный голосом Нади, открывает глаза. Надя, наклонившись над Петросяном, теребит его за плечо:

— Эдуард Мартиросович, Вас Вадим Алексеевич вызывает.

Однако тот в глубокой отключке, никакой реакции. Вчерашние треволнения утомили его до изнеможения. Асланов смотрит на настенные часы. Половина седьмого. Легко соскакивает с дивана, тормошит друга за плечо:

— Эдик, вставай, старик нас ждет!

— Что, уже пора? Надо идти к генералу? — Петросян тяжело поднимает голову. Оборачиваются к Наде.

— Спасибо, Надя. Мы тебе этого никогда не забудем.

Надя загадочно улыбается:

— Пожалуйста. Ну, я пойду.

Они поднимаются на второй этаж. Петросян негромко стучит в дверь сауны. Из-за двери слышится голос Вадима Алексеевича. Он приглашает войти обоих. В три часа генералу надо быть на Московском вокзале. Петросян уже распорядился, чтобы завгар подал машину к парадному входу к тринадцати часам. Вадим Алексеевич внимательно слушает его доклад, одобрительно кивает головой, затем приглашает всех к столу. Пьют водку, закусывают. О вчерашнем никто не вспоминает. Генерал в хорошем расположении духа, много шутит, рассказывает смешные истории из своей службы в Москве. Петросян с Аслановым вовсю поддерживают беседу, им действительно весело и хорошо. Вроде, как и на этот раз пронесло. На своей территории, но малой кровью! В тринадцать часов все выходят на крыльцо госпиталя, черная "Волга у входа наготове.

— Может, все же проводить Вас до поезда, Вадим Алексеевич? — настойчиво повторяют офицеры.

— Нет, не надо. Занимайтесь службой. Да! Вот еще что, Эдуард Мартиросович! Надя вроде толковая медсестра, я ее вчера всю ночь опрашивал. Считай экзамен сдала. Ты рассмотри-ка ее кандидатуру на должность главной медицинской сестры госпиталя. Тебе все ясно, Эдуард Мартиросович?

— Так точно, рассмотрю и назначу.

— Вот и ладно, действуй! Ну что ж, прощайте, товарищи офицеры.

Повернувшись к водителю мичману, коротко приказал:

— Трогай!

Черная "Волга", обогнув госпитальный фонтан, медленно выезжает через чугунные ворота. Офицеры провожают ее взглядом.

Прошло две недели. Визит чудаковатого генерала и его извращенные низменные желания стали потихоньку забываться. Вроде все обошлось. Надя тоже вроде угомонилась. Об обещанной должности главной медсестры Петросяну более не напоминает. А то ведь неделю после отъезда Никольского, как рассказывал Эдуард Мартиросович, она ежедневно штурмовала его кабинет. Напоминала о его торжественном обещании в присутствии Вадима Алексеевича и подполковника Асланова возвести ее в ранг главной медицинской сестры госпиталя. Взывала к его офицерской чести, угрожала позвонить Никольскому в Москву и сообщить, что его приказание Петросяном игнорируется… Установилось затишье. Ничто не предвещало беды. Но, как оказалось, это было затишье перед бурей. Асланов находился у себя в поликлинике, когда вдруг дверь кабинета внезапно распахнулась, и на пороге возникла возбужденная фигура Петросяна. Побледневшее лицо друга было покрыто испариной. Тяжело дыша, Эдуард Мартиросович произнес:

— Только сейчас от меня вышла мать Нади! Она требует денежную компенсацию за осквернение дочери генералом при нашем непосредственном участии и присутствии.

— И сколько она требует за осквернение? — спросил Асланов удивительно спокойным голосом.

— По двести рублей с каждого, а если не выполним ее условия по деньгам и по назначению Нади на обещанную должность, грозилась зайти к мэру и рассказать ему о поведении депутатов городского Совета в сауне госпиталя и несправедливом отношении к ее дочери.

— А если пойдем на поводу у этой женщины, она продолжит нас шантажировать, и конца этому не будет, она поймет, что мы боимся огласки и снова и снова будет приходить за деньгами, — вполне резонно заметил Асланов.

— Я отдал ей двести рублей, — устало заключил Эдуард Мартиросович.

— От меня она ничего не получит, — отрезал Руслан Георгиевич.

По большому счету друзья не верили, что мать Нади может обратиться к мэру города с такими подробностями по сложившейся ситуации и о роли в ней ее дочери. Но как же они ошибались!.. На следующий день Эдуарду Мартиросовичу позвонили из аппарата городской администрации и передали, что Суриков Виктор Леонидович приглашает депутатов Петросяна и Асланова к себе к восемнадцати часам. В городскую администрацию к указанному времени приехали вместе на служебной госпитальной «Волге». Молча поднялись на второй этаж, попросили секретаршу доложить мэру города о своем прибытии.