Я тебя не отпускаю

– Давайте, мы ее отнесем, если потребуется, – вмешался один из парней Беркута. Кажется, Владик, бывший спецназовец. Но Медведев аж отшатнулся, словно голодающий, которого просят поделиться последним куском хлеба. Повернулся к парням спиной.

Сильная рука легла на плечо. Дмитрий даже через дубленку ощущал пальцы Беркута.

– Давай, успокойся.

Алена молчала, затихла, словно впала в какой-то ступор. И от этого Медведеву стало совсем страшно. Он притянул рыжулю к себе поближе и тихо шепнул:

– Ну чего ты? Все хорошо! Я тебя в обиду не дам. Все кончено!

Было страшно, что она не услышит. Что психическая травма слишком велика и рыжуля впадет в истерику или того хуже… Дмитрий замер, глядя в ее осунувшееся лицо. В ее большие остекленевшие вдруг глаза. И, наверное, эти мгновения были самыми жуткими в жизни Медведева. Самыми жуткими, как никакие другие.

Он пережил многое. И в перестрелках побывал и в бойне. Но… никогда еще Медведев не боялся, не трясся так, как сейчас, в эту тихую минуту молчания Алены. Такого молчания, что у Дмитрия аж в ушах зазвенело. Внутри начало скручиваться, обрываться, ныть.

Рыжуля вдруг подняла глаза и слабо улыбнулась.

– Все нормально. Я в порядке. Насколько возможно. Я поеду с ними.

Дмитрий еще с минуту изучал ее лицо, не мог отпустить, не мог оставить.

Но Алена повторила уже настойчивей:

– Вам нужно ехать с полицейскими. Это важно, Дима. Я нормально доберусь.

Дима… Она впервые назвала его так. Это было настолько… ух-х-х… У Медведева словно в боку защемило. И сердце попыталось выскочить куда-то наружу, возможно, навстречу рыжуле.

Он сглотнул и сморгнул.

Медленно поставил Алену на ноги.

Она довольно крепко держалась вертикально и это немного обнадежило. Медведев посмотрел на ребят, что подвизались сопровождать рыжулю.

– Если с ней что-то случится…

– Мы уже поняли, – подал голос все тот же парень, бывший спецназовец.

Медведев еще постоял, глядя как Алену сажают в машину, та разворачивается и газует.

Быстрее, быстрее… Становится меньше, превращается в спичечный коробок, в точку.

Только после этого он слегка выдохнул и повернулся к Беркуту.

Полицейские машины исчезли из виду. Их уже не было там, где только недавно толпились.

– Уехали? – уточнил Дмитрий у друга.

– Еще бы, – покачал головой Беркут, а затем похлопал Медведева по плечу. – Я тебя понимаю, Медведь. Не переживай так. Нам надо к Знаменскому.

* * *

Алена

По дороге в особняк к Медведеву я решила Максиму никаких подробностей не рассказывать. Незачем его тревожить. Я вернулась. Со мной все в порядке. И этого ребенку вполне достаточно. И так весь изнервничался, испереживался.

Однако сынишка выбежал и так прижался, так долго обнимал… Видимо, что-то почувствовал, интуитивно понял, что к чему. Я даже раздеться не успела. Так и села на тумбочку в парадной и обнимала своего сорванца. Непокорные волосы щекотали щеки, нос.

«Боже! Как же хорошо! Как здорово!» Вот и все, что вертелось в моей голове.

Когда мы оба немного успокоились, появилась вездесущая Маргарита Тимофеевна.

– Так. Алена. Давай-ка раздевайся, и пить чай. Я пирожков напекла. С грибами, с ягодами, с капустой, с луком с яйцом. Пойдем, покушаешь, выпьешь чайку…

Она заботливо меня раздела и повела вместе с Максимом на кухню.

Ммм… Там стоял такой запах пирожков, что у меня слюнки потекли.

Мы немного перекусили, поболтали, выпили свежего чаю с мятой… А потом мне позвонил Медведев.

Я приняла вызов и вышла из кухни, поднялась на второй этаж, в свою комнату, чтобы поговорить без свидетелей. У самой прямо внутри все дергалось и рвалось на части. Было та-ак страшно – что же там скажет Дмитрий. Все позади? Можно расслабиться? Или, наоборот, еще ничего не закончилось?

Пока шла, Медведев меня расспрашивал. Как я, все ли в порядке. Как будто сам не расстался со мной недавно.

Я плотно закрыла свою дверь и спросила:

– Ну что там? Говори, уже, Дима! Не томи!

Он мягко усмехнулся в трубку.

– Торопыжка. Все хорошо, рыжуля.

Так он меня еще не называл. Во всяком случае, не вслух и почему-то прозвище показалось таким домашним, таким теплым и ласковым, что у меня засосало под ложечкой.

– В общем. Бандиты всех выдали. Ну там, конечно, Знаменский постарался на славу. Не зря Беркут его рекомендовал и привязал к этому делу. Мужик знает толк в расследованиях и в том, как расколоть преступников. Плюс наш знакомец из полиции, продажный следак паниковал, что окажется в камере с преступниками. А там полицейских особенно любят… Ну ты понимаешь. Надька твоя в больнице, я тебе в вотсап скинул где и в какой палате. По последним данным очнулась и вполне себе ничего. Можешь навестить вечером, если ничего не изменится.

– Но ведь банда большая и всех не поймали…

– Все так. Но мы уже знаем всех в лицо, нашли в картотеках. Ребята бывалые, новичков нет. Каждый где-то да числится. Все объявлены в розыск.

– А я… я могу не бояться…

Договорить не получилось. Перед глазами встала сцена.

…Избитая Надька обмякла без сознания и я, рядом, привязанная к стулу. Продажный полицейский и пистолет, дулом в лицо. Смотрит одним глазом, любуется…