Я тебя не помню

— Это Шведов, — едва слышно выдохнула я, не веря тому, что он все же решился приехать.

Кате я ничего не сказала о том, что вспомнила Максима, и ему не хотела ни в чем признаваться, но ведь он и так все поймет лишь заглянув мне в глаза…

— В таком случае я лучше пойду к Дине, а вы поговорите наедине.

Катя скрылась в доме, забрав чашки, а я сильнее закуталась в плед. Я не хотела говорить с Максимом о прошлом, но и жить в этом подвешенном состоянии тоже устала. Может быть, пришла пора расставить точки над «i» и идти дальше, пережив эту боль, которая однажды уже разбила мне сердце?

Максим приблизился и несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Я боялась пошевелиться, пока он выворачивал мне душу наизнанку своим взглядом. Мне вдруг захотелось расплакаться и рассказать ему как на духу о Дине, что дочь называла папой совсем чужого для себя человека, а я даже не догадывалась об этом. Господи, как же я запуталась в своих чувствах и всем, что узнала о своей жизни за эти дни… Почему нельзя было вернуться в детство, я бы уткнулась маме лицом в грудь, и сидела у нее на коленях до той поры, пока на душе не стало спокойнее.

За время, которое мы не виделись с Максимом он почти не изменился. Если только длина волос стала чуть короче… Вспомнив очную ставку в кабинете у следователя и лицо Шведова, когда отвечала на вопросы Аверина, в районе солнечного сплетения что-то больно сжалось.

— На улице холодно. Идем в дом, — вместо приветствия сказал он, опустив капюшон.

Его голос был бесцветным и уставшим. У человека, который получил освобождение должно же быть на лице хоть какое-то подобие радости? Неужели он так расстроился из-за новости о своем возможном отцовстве? Но я не собиралась ни о чем его просить или как-то заставлять его общаться с Диной.

— Динар сказал, что Глеб будет за тобой следить, а нам небезопасно встречаться… Я не хочу обратно… — Максим положил руки мне на талию и подтолкнул к двери.

— Я бы не рисковал, зная, что приведу к вам кого-нибудь на хвосте. Мы с Иваном поменялись верхней одеждой, я взял подержанный автомобиль. У меня от силы час или два, чтобы поговорить с тобой и показать тебе одну вещь, — мне словно воткнули острый нож в сердце и провернули его несколько раз.

Так все-таки он приехал поговорить о прошлом? Но я была не готова ни к каким разговорам. Я не ждала Максима. И увидев его сейчас, осознала, почему так реагировала на него, начиная с того вечера в ресторане и заканчивая очной ставкой в кабинете у следователя. Мне он до сих пор был небезразличен, а на коже выступали мурашки, когда он ко мне прикасался и так смотрел.

Мы прошли на кухню, я щелкнула кнопку на чайнике, чувствуя себя скованно и зажато. Я старалась не смотреть Максиму в лицо, и вовсе не потому что боялась его, а потому что не хотела ему признаваться в том, что все вспомнила. Не хотела его сейчас ни в чем обвинять. Да и в чем его вина? Это были только мои ожидания и мечты пять лет назад. Грезы глупой и наивной девчонки. Люди часто не виноваты в том, что другие витают в облаках, а потом больно ударяются о землю, когда узнают о правде.

— Тебя отпустили насовсем? — спросила я, но мой вопрос остался без ответа.

Максим стоял в дверном проеме и сканировал меня внимательным взглядом. Зачем он приехал? Зачем снова появился в моей жизни? Я пять лет ничего не помнила о нем и своей боли от его предательства.

— Я обманул тебя. Мы на самом деле знакомы. Были знакомы до встречи в ресторане в тот вечер.

Наверное на моем лице промелькнуло удивление, потому что я ожидала всего что угодно, но только не его признаний и этих слов.

Я молча смотрела в его лицо, почувствовав, как в глазах начали собираться слезы. Если бы можно было отключить эмоции, я бы непременно воспользовалась этой кнопкой на своем теле и заблокировала их. А еще лучше снова стерла себе память.

— Пять лет назад мы были увлечены друг другом, а между нами были интимные отношения. Увидев видео в твоем телефоне, которое прислал тебе муж в то утро, я проверил дату рождения Дины. По срокам выходило, что девочка могла быть моей дочерью…

Меня затрясло мелкой дрожью, а в носу защипало. Я обняла себя руками, чтобы не выдать этой дрожи. Неужели он мог вот так просто обо всем этом говорить? С непроницаемой и холодной маской на лице? Пять лет прошло… Я ничего о нем не помнила все это время, а он сидел в тюрьме за убийство человека. Я нашла в интернете статьи о прошлом Максима. И пока читала их, плакала и не могла поверить, что слова Глеба оказались правдой. Шведов покушался на жизнь моего отца? Папа поэтому ничего мне не сказал о Максиме? Все эти годы он знал, что Дина его дочь и молчал? А Глеб? Он тоже обо всем знал? Как жестоко… За что они так с моими чувствами? Ведь я имела право знать правду…

— Почему ты сразу ничего мне не сказал? Почему солгал мне?