Я тебя не помню

— Какая же ты упертая. Хорошо, — выдохнул он. — Выбери клинику, я подумаю, как это все организовать. В принципе, мне ничего не стоит подать исковое заявление в суд, но что-то мне подсказывает, что это будет проигрышное дело. Если Хабаров сейчас добьется опеки над дочерью, то это все равно ненадолго. Ему светит срок.

— Даже если Глеб окажется в тюрьме, я все равно буду бояться момента, когда он из нее выйдет! Встречаться с ним и что-либо обсуждать я согласна только в присутствии адвоката.

Максим коснулся рукой моего лица. Ему явно не понравилось то, что я сказала, и он нахмурился.

— Тебя со всех сторон загнали в угол. Примерно, как и меня пять лет назад…

— Пять лет назад я была беременна от тебя и ушла из дома…

— Знаешь в чем между нами разница, Надя? — он перебил меня, сильно сдавив щеки пальцами, причиняя мне боль. — За эти годы я миллион раз все переосмыслил, а местами прозрел. Тебе это все только предстоит пережить, — серьезно глядя мне прямо в глаза, произнес он. — Дай мне знать, когда будешь готова провести повторный анализ. Я найду способ, как все устроить. Только на твоем месте я бы подумал над тем, что ты будешь говорить, когда к этим двум отрицательным результатам прибавится еще и третий.

Голова шла кругом от всех его слов. Если бы не подоконник за который я держалась руками, то уже оказалась на полу.

— Дина твоя дочь, — тихо проговорила, чувствуя, как внутри все скручивается от боли.

Неужели отец и в самом деле сделал за моей спиной все эти ужасные вещи? Ведь он знал, как я любила Максима и все равно решился на эти шаги?

— А если нет? С какой стати я должен тебе верить? Я два раза оказывался в тюрьме из-за тебя и твоей семьи. И если в первый раз я хотел добраться до тебя, чтобы свернуть твою шею, то сейчас хочу сделать это с твоим мужем. Вот только, если он действительно отец твоего ребенка, я не смогу нанести девочке такую травму. И знаешь почему? Наташа осталась сиротой, лишилась всякой поддержки и попала в детский дом. Такого будущего для маленькой девочки, которая спит сейчас в соседней комнате и не думает ни о чем плохом, я не хочу. В этом между нами отличие с твоим мужем. Он идет по головам и ни о ком не думает. Так какого черта я думаю о тебе и твоей дочери? Бегаю по этим клиникам и делаю эти никчемные анализы? — в сердцах проговорил он.

Несколько мгновений он смотрел на меня, а затем развернулся и ушел. У меня перехватило дыхание и я сползла вниз, не в силах сдерживать слез, которые рвались наружу.

— Все нормально? — Катя появилась на кухне и, заметив меня сидящий на корточках на полу, тут же оказалась рядом. — Надя, он тебя ударил? Надя… — она встряхнула меня за плечи. — Что случилось? Почему ты плачешь?

— Нет, он не трогал меня. Я… сейчас все пройдет, — я вдохнула и выдохнула несколько раз, вытерла слезы с лица и подняла голову.

— Помнишь, ты говорила, что у тебя есть ключи от квартиры? Тебе их оставили предыдущие работодатели, чтобы ты могла ухаживать за цветами в их отсутствие? — спросила я дрожащими губами.

— Да… — Катя растерянно кивнула.

— Может быть, мы сможем там пожить какое-то время, пока суд не разведет нас с Глебом? Когда хозяева возвращаются?

Это было так унизительно доказывать Шведову, что Дина его дочь… Если он полагал, что после такого я смогу принять от него помощь, то сильно заблуждался на этот счет.

30

Надя

— Погода сегодня хорошая, пойдем, погуляем в саду? — Дина упрямо покачала головой.

Она капризничала, я знала причину ее плохого настроения и это рвало мне сердце на части, заставляя в горле образовываться огромному комку.

— Мама, когда мы вернемся домой? Я хочу к папе. Он не звонил? — она отодвинула от себя тарелку с кашей и посмотрела мне в лицо с надеждой в глазах.

Глеб не давал о себе знать все эти дни, хотя знал адрес моей электронной почты. Время от времени я проверяла ее, но там была тишина. Меня это не могло не радовать. В отличие от Дины. Она часто спрашивала у меня о Глебе, а я не знала, что ей говорить. А еще Шведов… Он звонил мне каждый день, а если я не отвечала, то набирал Катю и спрашивал у нее все ли у нас в порядке. Почему он не мог сделать вид, что мы посторонние друг другу люди и исчезнуть из моей жизни после того унижения, которое заставил меня испытать?

— Нет, малыш. Он не звонил. Мы пока не можем вернуться домой. Не грусти, — я присела рядом и обняла дочь за плечи.

Чем дальше я откладывала разговор с Диной, тем сложнее потом будет с ней объясняться, но мне для начала самой бы собрать мысли в кучу. Я не знала, что ей говорить.

— Вы когда поедете в клинику? — спросила Катя, щелкая пультом телевизора.

— Не знаю, — я пожала плечами. — Сегодня позвоню Барышниковой, узнаю, когда можно подъехать…

Отложив пульт в сторону, она посмотрела на меня.

— А я позвоню хозяевам квартиры, от которой мне оставили ключи. Без их согласия даже носа совать туда не будем. Сама понимаешь, лишнее внимание нам сейчас ни к чему. Там соседи такие… Чуть что полицию вызывают.

— Хорошо, — я кивнула.