Я тебя у него украду

– Приехали, – напряженно вздохнула и заглушила мотор, когда из красной калитки нам навстречу вышла Саша. Моя невестка была худой, темноволосой девушкой с черными как ночь глазами, и я прекрасно понимала брата, который не успев толком погулять кинулся жениться на ней. Девушка она была видная. Вышла из машины, слыша, как хлопнула пассажирская дверь. Суворов последовал моему примеру ни слова не сказав про неудобное сиденье, надо отдать ему должное – момент сейчас неподходящий. – Привет, Саш. Где Гера?

– В доме. С участковым.

Черт.

Стиснула зубы, собираясь войти, но совсем забыла, что не представила своего спутника. Суворов опередил меня и уже протянул руку растерянной Саше.

– Я Павел, друг Иры.

Родственница опешила и приветственно кивнула, пожимая его большие пальцы, а я торопливо шагнула в ограду, стараясь заглушить внутренний тремор при виде запущенности, царившей вокруг. Еще на подъезде к дому я заметила, что кусты черемухи и рябины срубили, оголив облупленную стену и обшарпанные ставни мутных окон. Палисадник видал лучшие виды, но сейчас лишь чернел голой землей и жухлыми стеблями прошлогодней травы. Чуть позже его затянет крапива и сорняки – Саша цветов не садила. Но даже эта зелень не сгладит это ощущение запущенности, а лишь усилит его.

В ограде все выглядело еще более удручающе. Я запомнила ее зеленой – цветущей с мягким ковром конотопа и пестрыми клумбами цветов, которые так любила садить мама. И сейчас она мало напоминала ту самую ограду из моего детства. Голая земля, для зелени не сезон, но что-то подсказывало, это не оправдание для заброшенной территории. Крыльцо приветливо скрипнуло при моем появлении, и покосившаяся дверь без туда отворилась, впуская меня в дом-призрак. Здесь даже обои были все те же что и десять лет назад. Мы клеили их с мамой вместе, выбирая под цвет новой краски, которой покрыли полку для обуви в сенях.

Входная дверь, которую папа обивал утеплителем истрепалась, и ручка расхлябалась, когда надавила ее, входя в прихожую.

Весь коврик у входа был усеян детской обувью, и я нашла пятачок и стянула туфли, аккуратно вышагивая из островка резиновых сапог и кроссовок.

В доме было тихо. Как в гробу. Лишь изредка из зала доносился голос участкового – ровный и сосредоточенный. И ему вторил хриплый пропитый бас моего брата. Его голос я узнала сразу.

Из детской не доносилось ни звука, и я решила, что малыши спят, поэтому не стала их тревожить и прошла на кухню, и подойдя к плите поставила чайник. В доме не изменилось ничего. Никакого ремонта или улучшений не произошло – лишь ветшающая старина забытых стен и все тот же коричневый пол, покрытый слоем пыли. Саша уборкой не утруждалась. А может ей просто некогда, ведь она подрабатывает на двух работах, пока ее непутевый муж шатается по деревне в поисках бухла.

Я давно предлагала закодировать его, но Гера отмахивался, мол он не алкаш.

Услышала голоса из прихожей.

В дверном проеме показалась Саша и за ней следом вошел Паша, перехватывая мой потерянный взгляд. Он все понял без слов, считал и проанализировал, и мне до безумия до зуда в пальцах, до жжения под кожей захотелось спрятаться в его объятиях. Просто подойди и утонуть в них, чтобы не видеть эту разруху в некогда любимом месте. И не чувствовать той боли, что сжирала сейчас.

Он был во всем прав. Я не хотела сюда ехать, чтобы не видеть этой пляски на могиле моих светлых воспоминаний. Дом милый дом… Но у меня есть обязательства.

– Ир будешь чай? Я сейчас налью.

– Да, пожалуйста.

А лучше водки. Господи, да я прямо как мой брат. Яблоко от яблони.

– А вы Павел?

– Да, налейте, – ответил, все так же глядя на меня хмурым, озабоченным взглядом. Шагнул ко мне, но в кухне показался участковый и мы застыли.

– Саш, – обратился к невестке, окинув нас беглыми взглядами. – Ему надо отоспаться, а завтра в отдел явиться. Я пока документы не стал заполнять, завтра все сделаю, но он должен быть в адеквате.

– Поняла, – невестка благодарно кивнула и шагнула к мужчине в форме. – Будешь чай, Сереж?

– Нет, пойду. Если снова… повторится подобное, сразу звони, я его под арест возьму.

А потом попрощавшись мужчина вышел из комнаты и из дома, оставив после себя гнетущую тишину.

– Я сейчас… – покинула кухню не в силах больше дышать этим воздухом сырости и паленых спичек и вошла в гостиную, где сидел Гера. Брат был на стуле, наклонился вперед, опираясь согнутыми в локтях руками на колени. При моем появлении он поднял голову и рассеянно моргнул.

– Ира?

– Привет Гер.

Опустилась на край дивана и негромко продолжила.

– Так не может больше продолжаться.

– Что не может? – вспылил, соскочил со стула, я отпрянула, но не показала слабости. – Что вы все заладили: не может, не может? Я тоже человек, и у меня есть слабости! Ну люблю я выпить, и что с того? А кто не без греха? Ты вот там сидишь в своем городе денежки считаешь и шмотки себе брендовые берешь. А могла бы племянникам помочь, не видишь, как у нас тут туго с деньгами?! Ты Ира эгоистка! Еще похуже меня! И то, что я пью это…