Я тебя верну

— Когда я вернусь, чтобы духу тут твоего здесь не было! Поняла? — рычит и хлопает дверью так, что стены трясутся.

***

Зеленая и чуть живая, я иду в ту комнату, которую привыкла считать своей, и не глядя по сторонам, распахиваю шкаф. Мой чемодан, с которым я сюда переезжала, преданно стоит внизу и ждет, когда мы отправимся в следующее путешествие.

Я кладу туда лишь самое необходимое. Два строгих костюма, которые ни разу не надевала — берегла для собеседований и особых случаев. Любимую обувь, повседневные мелочи. Все остальное Влад может отправлять на помойку.

Уверена, он так и сделает.

Больно. Но уже ничего не изменить. Я сделала свой выбор. Теперь остается только идти вперёд и ни о чем не жалеть.

Я старательно отвожу взгляд от наших с Владом фотографий, которые стоят в рамочках на комоде и косметическом столике. Не удерживаюсь только от одного — беру его футболку, прижимаю к лицу и дышу, затягивая его запах изо всех сил.

Хвойное яблоко. Мое любимое. Как я буду без него жить?

У меня трясутся руки, когда кладу ее обратно, а в горле ком. Снова приходится напоминать себе, что пути обратно нет. Даже если я сейчас пойду на попятный и останусь, Влад не примет меня после того, что я сделала. Спасать уже нечего. От нас остались мертвые руины.

Я иду в прихожую, беру с вешалки летний плащ, обуваюсь и, оставив на тумбочке ключи, выхожу за порог. Передо мной новый путь, а старое остается за чертой.

Надо захлопнуть дверь, а у меня не получается. Руки не слушаются.

Я не верю, что это все, финал и не могу удержать тихий всхлип, срывающийся с губ. По щекам бегут слезы, в груди болит и стонет, в животе холод и пустота.

Я все-таки не выдерживаю. Заскакиваю обратно, бегу в комнату и хватаю ту самую футболку, прижимаю ее у груди, как самое большое сокровище в мире. Мне нужен этот кусочек счастья, от которого я сама отказалась.

Я прячу ее в чемодан, медлю еще пару минут, а после захлопываю дверь. Звук защёлкнувшего замка хладнокровно сообщает, что пути обратно нет.

Дальше все происходит будто не со мной. Я долго иду пешком, волоку за собой чемодан и даже не понимаю, где нахожусь. Просто иду, механически переставляя ноги, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. С кем-то сталкиваюсь, автомате извиняюсь и двигаюсь дальше. Без цели, без желания, без души.

Перед глазами лицо Влада, когда он понял, что я натворила. Там столько эмоций, что страшно разбираться, но главное — ему не все равно. Почему-то именно это давит сверху неподъемной плитой, разбивая на осколки мою уверенность в том, что поступила правильно.

Я все еще слышу его злые слова.

Ненавижу тебя.

Тошно. Вдобавок на улице начинается дождь. Я пытаюсь его игнорировать и иду дальше, но, когда промокаю насквозь до трусов, и волосы сырыми паклями свисают на лицо, останавливаюсь.

Нужно где-то переночевать. Перекантоваться эту проклятую ночь и часть завтрашнего дня, потом на самолет и в новую жизнь. В ту, к которой так долго стремилась, и которая сейчас кажется самой большой ошибкой.

Мне удается поймать такси.

— В ближайшую гостиницу, — говорю водителю, который недовольно смотрит за тем, как я забираюсь в салон. С меня ручьем льется вода, и выгляжу так будто с помойки только выбралась. Наверное, именно поэтому он везет меня не в нормальную гостиницу, а в какой-то дешевый хостел.

Я не возражаю. Какая разница, где прожить этот страшный день. Хоть в дворце, хоть в бомжатнике — будет одинаково плохо и больно.

Мне достается какая-то крохотная комната на втором этаже. Прямо под ней расположено кафе, поэтому шум кондиционеров не прекращается ни на минуту, но мне все равно. Стягиваю с себя сырую одежду, бросаю ее на стул и забираюсь в постель, в тщетной попытке спрятаться от всего мира под одеялом. В детстве это помогало, а сейчас, к сожалению, нет. Мои страхи остаются со мной. Только сейчас я одна, никто не придет меня утешить, придется как-то справляться самой.

Полночи у меня не получается уснуть, зато на утром, вернее уже днем, я просыпаюсь так поздно, что приходится поторопиться, чтобы успеть на самолет. Уже там, будучи на борту, я крашусь и привожу себя в порядок, чтобы не напугать своим скорбным видом представителя Ранффа, которому поручено меня встречать.

Это сложно, но, когда я выхожу из самолета, снаружи не остается никаких признаков того, что мне плохо, что в груди зияет дыра размером с футбольный мяч и через нее выплескивается черная отравленная кровь. Я спокойна, уверена в себе, собрана — это та маска, за которой я нахожу спасение. Нет смысла жевать сопли и рвать волосы на голове, я сама сделала свой выбор, и теперь остается только идти до конца.

Ближе к вечеру мне звонит отец. Я долго не решаюсь принять его звонок, потому что чувствую — ничего хорошего ждать не стоит, но потом все-таки отвечаю:

— Да, пап.

— Ярослава! Что происходит?! — у него такой голос, что я начинаю бояться, как бы его не накрыл приступ.

— Все в порядке.

— Что произошло у вас с Владом?

Молчу. Услышала его имя — и словила паническую атаку. Дышать не могу.