Я — Темур, властитель вселенной

Когда до Дамаска оставалось два-три фарсанга, на меняя напал Кутул Хамза со своими боевыми колесницами. Кутул-Хамза происходил из румийцев (предки сегодняшних турок) был из числа приближенных Йилдирима Баязета, телосложением он походил на большинство румийцев — обладал средним ростом, широкими плечами. До того времени я не встречал румийцев (т. е. тюрков Турции — Автор),

только после того как я пришел в Рум и увидел их, заметил, что среди румийцев мужчины высокого роста — редкость, большинство из них были среднего роста, однако обладали широкими плечами и значительной физической силой. Кутулу Хамзе на вид было лет пятьдесят, на голове он носил огромную чалму (тюрбан), увидев его впервые, помню удивился, как он умудряется сражаться с таким сооружением на голове. Так же рассказали мне, что первым племенем, применившим в битве боевые колесницы были именно румийцы (Первыми применили боевые колесницы племена готов, считавшиеся предками нынешних жителей Турции, они жили в Малой Азии, они же первыми научились добывать руду и выплавлять железо, их которого изготавливали оснастку и вооружение для своих боевых колесниц — Марсель Брион), и до них никто не изготавливал и не применял боевых колесниц. Поэтому не было удивительным, что Кутул Хамза, правитель Дамаска самолично пожаловал на поле битвы в боевой повозке. Впереди его колесницы, то есть на дышлах были укреплены лезвия по форме напоминавшие огромные серпы между ними и дышлом было растояние в один заръ.

И когда лошади приводили в движение ту повозку, то получалось весьма действенное оружие. Каждую колесницу тащила четверка лошадей, две из которых впрягались методом «дишли», а две другие — методом «йан».

(«Дишли» — от турецкого «диш» — зуб относится к двум лошадям, непосредственно впрягавшимся по обе стороны дышла (оглобли), а «йан», что по-турецки означает бок или край, относится к тем двум, что впрягаются по правому и левому краям повозки — Марсель Брион)

«Росланге», то есть ремни, которыми лошадей впрягали в колесницы, имели цепи, чтобы ударом сабли нельзя было отделить животных о повозки. В каждой из повозок были сооружены укрытия, сколоченные из досок, возницы располагались за ними, чтобы остаться недосягаемыми для стрел и камней противника. В тот день, когда мы подверглись нападению колесниц Кутул Хамзы, я не знал их количества, позже я узнал, что их было пятьсот. Двумя рядами, разделившись поровну, они медленно катились в нашу сторону, и трудно было предвидеть какой урон они были способны нанести нам.

Однако подобравшись, они внезапно набрали скорость и приблизились к нам столь стремительно, что за те короткие мгновения невозможно было что-либо предпринять, чтобы остановить их.

Я был полностью захвачен врасплох, и не успел придумать что-либо для того, чтобы обезвредить ту атаку. Колесницы как ветер ворвались в порядки нашего конного войска и начали косить животных и людей. Их натиск был столь стремительным и опасным, что я дал команду отступать, чтобы все наши конники стремительно уходили с поля боя и собирались в районе села Аук, что вблизи Дамаска.

Атака колесниц Кутул Хамзы была столь сокрушительной, что, как я заметил, если войско успеет обработать второй ряд тех колесниц, то в результате оно понесет такой непоправимый урон, что ничего другого не останется как просто уйти ни с чем из страны Шам.

О, читающий эти строки, возможно ты думаешь, что в тот день, второго дня месяца Хамаль, я испугался и бежал. Нет, тогда я испугался не за свою жизнь, потому как я знал себя и прошел многократные испытания в жесточайших битвах, подготовив себя к тому, чтобы никогда не испытывать чувство страха.

С 757 года хиджры, когда мне был двадцать один год, когда во время облавной охоты в местности Курултай на меня напали пятьдесят человек, (о подробностях того случая я уже рассказывал в начале повествования) и до сегодняшнего дня, когда я пишу левой рукой эти строки, я не испытывал страха в бою и не знаю, что такое боязнь погибнуть в схватке.