Я тоже киллер

Туман. Враг или друг? И тут же, вместе с внезапно пришедшей болью в сердце, Анатолий понял. В этом мире кругом враги, нет друзей и лишь изредка попадаются знакомые.

Боль ушла, унося грусть и печаль, и вместе с мысленным образом Елены вернулись радость и счастье, любовь и уверенность в завтрашнем дне. «Лена», – повторил он про себя, поднял над головой ведро и перевернул. Мгновенный столбняк пронизал всё тело, и Анатолий, получивший заряд бодрости, с криком бросился по улице. Хорошо!

Туман уплыл, изо всех сил засияло солнце, и, казалось, в такой милый день ничто не предвещает беды. Жизнь продолжалась. Анатолий, как всегда, остался дома, а Леночка, весело напевая, поспешила на местный рынок.

* * *

Елена подождала автобус и, проехав на нём пять остановок, вышла. Модные девичьи босоножки, купленные Анатолием, весело зацокали по асфальту, выбивая знакомую всем мелодию любви.

– Дэвушка, дэвушка! Пачэму такая хорошенькая одна ходыт?

Лена оглянулась, но не ответила.

– Дэвушка, пачэму такой гордый?! А?

Через тридцать метров Лена вошла на территорию рынка и попутчик отстал, потерявшись в толпе. Базар как везде, шум, гвалт, торговки ругаются, покупатели торгуются, кто-то с бритыми затылками собирает дань.

Лена не спеша шла вдоль рядов, прицениваясь и присматриваясь.

– Подходи, покупай, лучшие огурцы на всём рынке. Девушка, дешевле отдам. Красавица!

– Спасибо, пока не надо.

Огурцы она уже купила и теперь приглядывалась к томатам, выбирая красные и мясистые. Девять рублей за килограмм – то, что надо, и вид и цена.

Купив помидоров, Елена пошла в мясной ряд, мясо выбирать она умела и всегда отличала молодое от старого, свежее от залежалого – по ямке, оставляемой пальцем, цвету жира, да и самого мяса. Немного поторговавшись, она взяла килограмм телячьей вырезки на второе и около того косточек на борщ.

Лена решила прогуляться, благо погода стояла хорошая, и она пошла через пустырь мимо гаражей напрямки. Узенькая тропиночка виляла туда-сюда, уводя её от базарной суеты.

– Помогите!

Лена прислушалась, голос, донёсшийся откуда-то неподалёку, был явно женский. Она на секунду задумалась, бросила сумки на тропинку и пошла на шум.

– Молчи, б…, убью! Серёга, раздвинь ей ноги.

– Ишь, трепыхается, сучка. Давай раздвигай, небось не в первый раз.

– Ха-а-а, небось и не в последний!

Лена зашла за гаражи и увидела трёх бритых парней, двое из которых держали молоденькую девушку, а третий стягивал с неё трусики. Девушка пыталась вырваться, но куда там…

– Что ж вы делаете, гады! – в отчаянии выкрикнула Лена.

– О, гляди, ещё одна! Присоединяйся!

– Отпустите её, – со слезами на глазах потребовала Елена.

– Чё, б…!

Дальнейшее Лена помнила смутно, сквозь кровавую пелену. Один из парней подошёл к ней и задрал платье, она ударила его промеж ног. Потом её долго били, она пыталась защищаться, кричала. Спасённая от изнасилования девушка сбежала, воспользовавшись моментом.

Удары сыпались с трёх сторон, Лена упала, её били ногами. Кровавые клочья тумана опустились на сознание. Последнее, что она слышала, – истошный вой сирены.

* * *

Ближе к обеду Анатолий стал волноваться, переживать, потом сорвался с места и, поймав на дороге машину, поехал на базар. Её нигде не было. Анатолий вернулся в дом к Дермидонтовне, пробежался вихрем по всем комнатам, напугав хозяйку, и, ни слова не говоря, вылетел за дверь.

Анатолий объезжал больницы, с дрожью в голосе задавая один и тот же вопрос.

– Не поступала.

Он ехал дальше. Бешено колотилось сердце, он боялся поверить в самое страшное.

– Шеф, быстрее, в следующую!

– Всё, мы везде были. Остались только морги.

– Что!!! Может быть, есть ещё хоть одна?!

– Ну… если только травмотология.

– Да! Поехали!

– Девушка, милая, скажите, пожалуйста, к вам сегодня не поступала …?

– Минуточку. Есть такая.

– Что с ней?!

– Возьмите в гардеробе халат, тапочки, я вас пропущу в палату.

– Спасибо, я мигом.

Анатолий быстро вернулся и прошёл наверх в указанную палату. Вошёл и не поверил своим глазам, колотившееся в испуге сердце упало к пяткам.

– Милая, что с тобой сделали?! Твари!

Елена лежала в кровати с перевязанной головой, рука в гипсе, правый глаз заплыл.

– Твари, убью, – произнёс он тихо и добавил: – Завтра же. – Внезапно севшим голосом Анатолий спросил: – Как ты?

– Ничего, врач сказал, состояние стабильное, поправлюсь. Сотрясение мозга, внутренние органы целы, рука вот… Я страшная, да?

– Что ты, любимая, ты прекраснее всех. Кто? Ты только скажи – кто?

– Не знаю… один, кажется, с базара, с короткой стрижкой, бритый, и ещё двое с ним…

Анатолий молчал, да и что говорить, он сидел и смотрел на милые черты, ставшие неузнаваемыми, и тихо плакал. Никогда раньше Анатолий не опускался до слёз, считая их проявлением слабости. Как бы плохо ему ни было, он терпел боль и обиды молча, стиснув зубы. Если бы ему сказали, что он заплачет, Анатолий рассмеялся бы в лицо. Но сегодня он плакал. Иногда можно, мужчины тоже плачут.

– Извините, посещения закончены, приходите завтра.

– Хорошо, – машинально ответил Анатолий и очнулся.

– Береги себя, – прошептали распухшие девичьи губы.