Я вернусь (СИ)

Я отправлюсь к расщелине, растоплю лед и выберусь на поверхность… Лишь для того, чтобы вновь увидеть снежинки, чтобы вновь почувствовать, как пронизывает кости ледяной ветер пустыни.

А затем покажу эту красоту группе. И люди оживут. Да, у меня получится. Не может не получиться. Достроить мастерскую Терифу всегда успею, времени полным-полно. Целая бесконечность впереди. Сейчас куда важнее спасти разум бессмертных. Мы слишком много провели под землей.

Я скривился. Бог, дай мне сил! Покажи, что не оставил группу и по-прежнему следишь за ней. Мы как никогда нуждаемся в тебе…

Дом был тих, погрузившись в легкий сумрак. Царство сна. Я закрыл глаза, сосредоточился на биении сердца.

Люди разочаровались во мне, но я помогу им выжить. Всегда помогал…

Я — сильный. Ничто и никто не сможет меня остановить.

А сейчас должен отдохнуть. Завтра будет тяжелый анимам.

Я улыбнулся, проваливаясь в сон.

* * *

Частенько делаю остановки, чтобы случайно не напороться на сталагмит. Каждый шаг дается с огромным трудом. Ноги уже так гудят, хочется только одного — упасть и заснуть. Я бодрствую уже много анимамов. Глаза слипаются, а гладиус стал невыносимо тяжелым. Но надо идти. Не остановлюсь. Смогу. Дойду.

Воздух был влажный, почти мокрый, на доспехе блестели капли воды. Внутренний голос, не умолкая, зудел, требовал избавиться от лишнего груза. Против монстров Универса моя защита не поможет. Тогда зачем нести на себе столько всего? Стискивая зубы, продвигаюсь вперед. Меня шатает из стороны в сторону.

Ладно, отдохну немного. Чуть-чуть. Просто проверю застежки на доспехе и продолжу путь… Я оперся рукой о сталагмит, сел на каменный пол. Оторванный глаз уродца полыхал фиолетовым пламенем, приятно облизывал руку. Положил его возле ног, снял шлем. Огляделся. С каждым пройденным эмиолиусом потолок опускался ниже, скоро серые сталактиты будут царапать доспех. Но ничего, ничего. Если надо — поползу. Меня ничто и никто не остановит. Буду грызть гранит, если потребуется, уничтожу тысячу тварей, но я дойду.

Не умру, Антиклея.

Я скоро приду.

Сами сталагмиты серые, как старые кости, но основание их покрыто черной пылью. Попадая на кожу, она больно жжется. Пробовал обмазывать ноги грязью, но не помогло: плоть на стопах покрыта водянистыми волдырями.

Плевать.

Я проверил доспех. Кирасу покрывал толстый слой грязи, перемешанный с белой, как снег, кровью монстров Универса. Тут и там виднелись глубокие царапины. Потрогал их — вроде не насквозь. Нити, скрепляющие наручи, сгнили из-за высокой влажности, и вскоре они порвутся. Хуже всего дела обстояли с поножами: металл погнулся от ударов, больно натирал кожу. Снять их? Нет, потерплю немного. Не расклеюсь.

Я оглядел короткий меч. Лезвие затупилось с одной стороны, его усеивали острые зазубрины. Плохо дело. Сейчас бы копье не помешало. Вот только негде его взять.

Ладно, я что-нибудь придумаю.

Пора в путь.

Натянул шлем, взял светящийся глаз, отряхнул красную пыль с кожаной юбки и на негнущихся ногах побрел вперед. Воображение рисовало во тьме чудовищ с огромными слюнявыми ртами и с поблескивающими острыми треугольными зубами. Я лишь широко ухмыльнулся. Разумеется, в пещере я был один. Твари Универса всегда испускают фиолетовое свечение, при одном лишь взгляде на которое сердце учащенно бьется.

Антиклея, я иду. Подожди меня, пожалуйста. Потерпи чуть-чуть. Я ведь давал тебе обещание, помнишь? И ни боги, ни чудовища, ни тьма меня не остановят.

Земля пошла вверх, появились сглаженные черные валуны. Нахмурился, под ложечкой неприятно засосало. Неужели сбился с пути? Нет, невозможно. Своими глазами видел, как уродцы спустились сюда. Стены разошлись в стороны, впереди возник фиолетовый свет. В ноздри ударил смрад гниющей плоти.

Я иду в правильном направлении.

Поудобнее обхватив эфес, ускорил шаг. Чем ближе подходил, тем сильнее разгорался страх во мне. Да-а-а-а, знакомое чувство. Воздух завибрировал, стал давить оглушительным, всепоглощающим звуком, от которого заныли зубы. Улыбнулся еще шире. Антиклея, жди.

Заорав во всю глотку, я побежал вперед. Это были трое преобразившихся. Черви всегда утягивали с собой в норы людей. Под воздействием фиолетового пламени те навсегда изменялись и забывали свое человеческое начало. Передо мной стояли чудовища. Их тела и доспехи опутывали корни, лица деформировались и напоминали лиловые камни, испещренные причудливыми знаками. Но больше всего внимание притягивали глаза — мертвенно-бледные шарики, в которых больше не теплилась жизнь.

От троицы исходило слабое фиолетовое свечение.

Я прыгнул на них и принялся кромсать налево и направо. Меч рассекал плоть, словно мягкую глину. Какая-то всепоглощающая вибрация заполонила пространство вокруг меня. Чудовища протяжно кричали, пытались уйти от лезвия, но делали это слишком медленно. Через несколько мгновений троица была мертва: куски отрубленной плоти лежали у моих ног. Восторг переполнял меня.