Я вещаю из гробницы

Я встала на колени и заглянула под кровать. Слишком темно, чтобы что-нибудь увидеть. Я прижалась щекой к половицам, подалась вперед и просунула руку так далеко под кровать, как только смогла. Мои пальцы коснулись чего-то — почувствовали — схватили — и медленно потащили это поближе.

Это оказалась плоская коробочка из-под сигарет. «Плейерс Нейви Кат». Сто сигарет.

Наверняка полиция ее видела. Но если да, зачем они засунули ее обратно под кровать?

Может, они только увидели, но не трогали — положились скорее на глаза, чем на пальцы. Крупный полицейский сержант не так привычен, как я, ползать на животе под кроватями. Тонкую жестяную коробочку легко не заметить в темном углу.

Я встала на колени и села на пятки. Судя по весу, коробочка не совсем пустая.

Я потянула за застежку, и крышка отскочила.

Что-то выпорхнуло мне на колени.

Банкноты! С полдюжины банкнот по сто фунтов каждая!

Шестьсот фунтов! Больше денег, чем я когда-либо видела в своей жизни! Должна признаться, что в моей голове пронеслось большое количество идей, когда банкноты вывалились мне на колени, но поскольку каждая из них подразумевала кражу, я сразу же подавила свои побуждения.

Банкноты были сложены вдвое и вложены в конверт, который выскочил, как чертик из табакерки, когда я открыла крышку.

Шестьсот фунтов!

Неплохо для мистера Колликута, бедного, как церковная мышь, — и это деревенский органист, который еле сводил концы с концами на пятьдесят фунтов в год.

Я перебрала банкноты по очереди и уже собиралась вернуть их в коробочку, когда заметила на конверте что-то странное. Клапан был оторван, оставив неровный край.

— Ты уже закончила?

Опять миссис Баттл. На этот раз нетерпеливо.

— Да, уже иду, — отозвалась я. — Сейчас спущусь.

Я сложила банкноты и засунула их обратно в жестяную коробочку. Снова улегшись на живот, я вернула ее в дальний угол за ножку кровати.

Я прикарманила конверт и двинулась к выходу.

Тихо прокралась на цыпочках в конец коридора, вошла в туалет, дернула за цепочку и спустила воду… подождала… еще раз спустила воду… и еще раз. Потом захлопнула дверь и неторопливо спустилась по ступенькам, пытаясь принять благодарный вид.

— Ну? — спросила мисс Баттл, уперев руки в бока.

Я угрюмо покачала головой.

— Ничего, — ответила я. — Фели будет опустошена. Пожалуйста, обещайте, что вы сохраните все в тайне.

Миссис Баттл долго на меня смотрела и затем неожиданно смягчилась. По ее лицу скользнуло подобие улыбки.

— Веришь или нет, когда-то я тоже была молода, — сказала она. — Я не обмолвлюсь ни словом.

— О, благодарю вас! — сказала я и добавила: — Кстати, ваша племянница дома? Я бы хотела лично поблагодарить ее за великую доброту к мисс Танти. Я знаю, моя сестра высоко ее ценит, то, что она делает для хора и прочее. Мисс Танти такое сокровище, правда?

— Флоренс работает, — ответила миссис Баттл, распахивая передо мной дверь. — Я передам ей твои слова.

— О да, — произнесла я, лихорадочно пытаясь выцарапать еще хоть какой-то обрывок информации. — Она же домработница у Фостеров, да?

Это был выстрел наугад.

— Домработница? — фыркнула она. — Отнюдь. Флоренс — личный секретарь члена городского магистрата Ридли-Смита.

Домой, домой, трампампам! Если бы не «Глэдис», у меня бы давно уже ноги отвалились.

В лаборатории я взяла фонарик из ящика и отправилась в темную комнату, устроенную дядюшкой Таром в углу.

Светонепроницаемая. Темно, как в могиле.

Я включила фонарик и вытащила из кармана конверт.

В комнате мистера Колликута мои пальцы нащупали на поверхности бумаги какую-то неровность. Зачем, подумала я, кому-то отрывать клапан от конверта, в котором держат деньги? Ответ казался очевидным: чтобы избавиться от того, что на нем написано.

Я положила конверт лицом вверх на рабочий столик и рядом с ним фонарь. Кусочек картона сфокусировал луч света.

Теперь тонкий длинный узкий луч света освещал бумагу под очень низким углом — с правой стороны. Теперь любые неровности будут заметны.

Я взяла увеличительную линзу и наклонилась поближе.

Вуаля! — как сказала бы Даффи.

Бумага была старой, высокого качества — сорт, использовавшийся перед войной для личной корреспонденции. Вовсе не дешевый тонкий блестящий хлам, в котором кредиторы отца присылают регулярные счета.

На недостающем клапане был вытиснен герб или монограмма, и длительное пребывание под давлением, или в коробке, перенесло это изображение на пустую лицевую часть конверта.

Едва заметная, очень слабая, но тем не менее в косом луче света эта монограмма поддавалась расшифровке.

КРС

Кто-то Ридли-Смит.

Ридли-Смит — записала я в дневник. Ридли-Смит — отец, не сын. Как его зовут?

Член городского магистрата Ридли-Смит, канцлер Ридли-Смит, дал лично или прислал шестьсот фунтов в банкнотах мистеру Колликуту, который говорил всей деревне, что он слишком беден, чтобы отдавать свои носовые платки и стихари в прачечную.