Я возьму твою дочь

— Итак, мои дорогие, — сказал Хеннинг, закуривая маленькую сигару, — когда вы позавчера позвонили и сказали, что приедете на выходные, мы, конечно, очень обрадовались, и это понятно, ведь мы уже давно не виделись… Но, может, есть еще какая-то причина? Что-то случилось? Какие-то новости?

— Почему обязательно должна быть причина, если Леония и Тобиас приезжают в гости? — возразила Хелла.

Тобиас ничего не сказал на это, только улыбнулся.

— Конечно, причина есть. Даже несколько. — Он посмотрел на отца. — Открой-ка бутылку шампанского, чтобы мы могли поднять бокалы за то, о чем хотим вам рассказать.

— О чем же?

Хелла чуть не лопалась от любопытства, а Хеннинг отправился в кухню.

Тобиас подождал, пока отец вернулся с бутылкой и четырьмя бокалами. Пока Хеннинг разливал вино, он продолжил:

— С октября я буду работать по одному очень крупному делу. Экономическая преступность. Наша адвокатская контора открывает филиал в Нью-Йорке, но мне придется находиться главным образом в Азии. Бангкок, Сингапур, Джакарта, Гонконг… Это уникальный шанс для карьеры! Наверное, лучший из всех, что когда-либо у меня были и которые когда-нибудь будут.

На секунду у родителей пропал дар речи.

— Это здорово, — заикаясь, сказала Хелла после паузы, — но я не совсем понимаю… Значит, ты уедешь в Азию? Навсегда?

— Не навсегда. Но надолго. Минимум на восемь месяцев.

— О боже! — Хелла взяла бокал, который подал ей Хеннинг.

— За это мы и выпьем, — сказал Хеннинг. — Звучит действительно фантастически. А если подумать, что ты работаешь в этой конторе, да и вообще в этой системе, совсем недавно, то это просто сенсация. Поздравляю!

Они подняли бокалы. Леония, необычно молчаливая сегодня, лишь пригубила свое шампанское.

— Что-то ты ничего не говоришь, — обратилась к ней Хелла.

— Для Тоби это, конечно, прекрасно, и я очень рада за него, но для меня все не так просто.

— Я понимаю. Так долго быть одной тяжело.

— Да. — Леония печально улыбнулась. — Прежде всего, потому что я беременна.

У Хеллы и Хеннинга речь отнялась во второй раз.

— Что?

— Я беременна. И мне, похоже, придется рожать одной, без мужа.

Тобиас успокаивающе погладил ее по колену и пошутил:

— Я сделаю пометку в деловом календаре и непременно прилечу!

— А когда срок?

— В середине января.

Такой немногословной Хелла свою невестку еще не видела.

— Может, будет лучше, если Тобиас откажется от этой работы и останется здесь?

— Нет! — Леония энергично покачала головой. — Нет, ни в коем случае! Такого шанса у него больше не будет, это ясно. Мы долго говорили об этом, и я считаю, что правильно будет, если он поедет. Но ведь и дети рождаются не каждый день, а мы уже обрадовались, что первое время будем с ребенком вместе.

Никто не сказал ни слова.

Леония почувствовала, что настроение у всех вот-вот испортится, и подчеркнуто бодро заявила:

— Но все это, в конце концов, не проблема. Я уж как-нибудь справлюсь.

— Не беспокойтесь. — Хелла встала. — Если хочешь, Леония, когда подойдет время, я приеду к вам в Буххольц и буду помогать тебе. Не вопрос. Я могу взять отпуск в любое время, даже надолго, если понадобится.

Леония обняла свекровь:

— Ты ангел, Хелла!

— Классно, — сказал Тобиас, — это, естественно, очень упрощает дело.

И он, как уже часто бывало, задумался, как же вообще выдержит разлуку с Леонией.

22

Ингрид лежала возле бассейна в шезлонге под зонтиком и дремала, Энгельберт был в воде. Он держался за край бассейна и медленно двигал ногами.

— А что у нас сегодня на обед? — спросил он.

Они позавтракали в девять, сейчас всего полдвенадцатого, а он уже проголодался.

— Да так, пустяки. Салат или моцарелла, — пробормотала Ингрид, не открывая глаз. — А вечером поджарим мясо на гриле.

Энгельберт поднял волны, как это делают дети, играя В бассейне:

— И это здорово!

Уже пять дней они жили на вилле и наслаждались каждой секундой. Еще ни в одном пансионате они не чувство-кали себя так хорошо.

Ингрид села. Ей стало жарко. Энгельберт все еще делал упражнения для ног. Она подумала, стоит ли еще раз намазаться кремом или лучше сначала зайти в воду, но решиться на то или другое никак не могла.

Она встала и подошла к бортику бассейна.

— А что, если мы спросим Валентини, нет ли у них желания сегодня вечером поужинать с нами? — спросила она. — Мясо есть, к нему я приготовлю салат, а вина тут хватает. Все это не проблема.

— Мне все равно. Спроси их. А я сейчас выхожу.

— Тебе все равно? Как это «все равно»? Ты хочешь пронести вечер с нашими хозяевами или тебе лучше, чтобы мы были одни?

— Я ведь уже сказал: мне все равно! Если они придут — о'кей, если нет — тоже хорошо.

— Итак?

— Итак, спроси их. В чем проблема?

— Боже, какой же ты тяжелый человек!

— Нет, я совсем не тяжелый. Это ты тяжелая, потому что у тебя, похоже, возникает проблема, если мне что-то все равно.

Ингрид ничего не ответила, пожала плечами, надела шорты и футболку и отправилась наверх, к главному дому семьи Валентини, чтобы пригласить Йонатанаи его жену на ужин.

23