Я взлечу

Я откидываюсь на спинку кресла. Охренеть, даже подголовник с подогревом.

– Нереально. Не знаю, как вас благодарить.

– Даже не начинай, – отмахивается он. – Если б не твой папка, у меня бы ничего не было. Это меньшее, что я мог сделать. Какие планы на будущее? Надо ловить момент.

– Знаю. За этим и приехала на Ринг.

– За этим? – удивляется Суприм. – Ринга мало. Хотя после сегодняшнего о тебе заговорят. Вас снимали вообще на все телефоны. Так и вижу заголовки: «Рэпер из гетто или гетто против рэпера?» – смеется он.

– Эй, я просто вступилась за…

– Спокойно, малышка, я так и понял. Но все подумают то, что подумают. Так бывает всегда. Теперь главное – хорошо играть роль, какова бы эта роль ни была.

Я запуталась.

– Роль?

– Да, роль. Посмотри на меня. Я все время встречаюсь с важными шишками. Надеваю дорогущие костюмы, пошитые специально для меня, дизайнерскую обувь за годовую зарплату моей мамки в былые времена… И все равно для них я черный из гетто. Но знаешь что? Я выхожу со встреч далеко не бедным чернокожим. Потому что я играю роль, в которой они меня видят. Только так мы можем их переиграть. Взять их стереотипы и использовать с умом. Знаешь, кто больше всех слушает хип-хоп?

– Белые детки из пригородов, – бесцветно, будто заученно отзывается Майлз.

– Вот именно! Белые детки из пригородов, – отвечает Суприм. – Знаешь, что нравится этим деткам? Слушать музыку, которая пугает их родителей. Перепугаешь предков до усрачки – все к тебе и слетятся. После того, что ты сегодня отколола, все просто обосрутся. Жди огромного всплеска.

Вообще я даже понимаю, почему белым деткам понравится смотреть, что мы сегодня устроили. Но Лонг и Тэйт обозвали меня бандюгой, и я до сих пор никак не отмоюсь от этого слова. А теперь я стану девчонкой из гетто? «Гетто» – одно слово, два слога.

Моя честь задета,

конечно, я ж из гетто.

– Я не хочу, чтобы меня с этим всем ассоциировали, – говорю я.

– Да какая разница? Малышка, пусть как хотят, так тебя и называют. Только смотри, чтобы платить не забывали. Тебе же платят?

В смысле – платят?

– За что?

– Кто-то должен устраивать тебе выступления. Договариваться о гостевых куплетах в треках других рэперов. Разве твоя тетя этим не занимается?

Не знаю. Тетя Пуф никогда ни о чем таком даже не заговаривала.

– Слушай, я, конечно, не хочу лезть в ваши семейные дела, – продолжает Суприм, – но ты точно не хочешь поменять менеджера?

– Она была со мной с самого начала, – отвечаю я ему и самой себе. – Всем было плевать, что я хочу читать рэп, а тетя Пуф в меня верила!

– А, ты не забываешь добра. Это заслуживает уважения. Она же из Послушников, да?

Тетя начала носить зеленый вскоре после того, как застрелили папу.

– Ага. Почти сколько я себя помню.

– Эти все темы дико отвлекают от дела, – кивает Суприм. – Сколько я видел талантливых ребят – как далеко бы они пошли, если бы убрались с улицы. Но, как говорил мой папка, не вздумай тонуть, спасая тех, кто не хочет спасаться.

Нет, тут он неправ. Тетя Пуф не совсем пропащая. У нее есть некоторые проблемы, и она слишком увязла в этих своих разборках, но, как только у меня станет получаться, она все это бросит.

Думаю. Надеюсь.

Шестнадцать

Суприм оказался прав. Куча народу выложила в Сеть записи с Ринга, и все ринулись слушать песню. Цифры растут и растут.

Ну и конечно, куча народу считает меня кем-то, кем я не являюсь. Девчонкой из гетто, малолетней преступницей, невоспитанной уличной крысой. Всеми этими словами меня уже называли. Не знаю, что и чувствовать, злость или боль. Я не могу ни постоять за себя, ни даже просто чуть-чуть разозлиться – кто-то сразу чего-то напридумывает.

Выходит, да, Суприм был прав. Может, и насчет тети Пуф тоже?..

Вообще-то я не должна даже мысли такой допускать. Она моя тетя. Вместе навсегда, вся белиберда. Но она ни хрена не знает, что делать. Ни словом не обмолвилась, что организует мне концерт совместку. И даже не заговаривала о том, как мне начать получать деньги. Блин, да она до сих пор злится, что я не удалила песню!

И все же она моя тетя. Я не могу ее бросить. По крайней мере, так я снова и снова говорю себе, тыкая вилкой в сосиску.

Джей кладет рядом блинчик.

– Все, мука кончилась. Пуф обещала в конце недели принести еды. Я хотела отказаться, но…

Холодильник и шкафчики уже почти опустели. Вот еще причина не бросать тетю Пуф. Она всегда заботится, чтобы у меня была еда.

Трей размешивает в кофе сливки. На нем свежая белая рубашка, на шее галстук. У него сегодня собеседование.

– Ну да, ну да, нас спасут Пуф и деньги наркоманов.

Как-то все неправильно. Вот мой брат, он все делает как надо, и ничего у него не выходит. А тетя Пуф, наоборот, делает все, чего делать не надо, – и кормит нас, когда больше некому.

Но такова жизнь. В моем районе барыги живут припеваючи, а все остальные еле сводят концы с концами.

Джей кладет руку Трею на плечо.