Я взлечу

– Впервые в жизни буду ждать понедельника. – Кертис целует меня в щеку, близко-близко к губам – не мог, что ли, взять и поцеловать по-настоящему? – До встречи, принцесса.

Я ухожу к маме, Трею и Кайле. К лицу намертво пристала улыбка.

– Вау, у Бри появился парень, – подначивает меня Трей. – Как мило!

– Ну хватит!

«Парень»? Не знаю, можно ли его так назвать. Хотя я была бы не прочь отдать ему этот титул.

Иисусе, я так широко улыбаюсь, что все лицо болит.

– Хм, – говорит Джей. На языке чернокожих мам у этого слова миллион значений. – Я желаю знать, как долго это у вас и не нужно ли повторить тему пестиков и тычинок.

– Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее. Я слишком молодая, чтобы становиться бабушкой. Только этого нам не хватало.

Как скажешь, Кимберли Уилкинс.

Мы садимся на нашу скамью в дальней части алтаря. По главному проходу идут дедушка с бабушкой. На дедушке серебристый галстук в тон бабушкиной шляпе. Он несет стопку пустых позолоченных тарелок. Сегодня их очередь раздавать причастие, значит, потом еще понесут крекеры и виноградный сок.

– Ну что, вот и вы, – говорит дедушка, чмокает Джей и подставляет мне щеку на удачу. – А что это с вами за очаровательная дама?

– Бабушка, дедушка, это моя девушка Кайла, – говорит Трей. – Кайла, это мои дедушка с бабушкой.

Кайла жмет им руки. Офигеть, если он и с ними ее познакомил, все реально серьезно.

– Мистер и миссис Джексон, очень рада знакомству. Наслышана.

– Надеюсь, ты слышала только хорошее, – говорит бабушка.

– Конечно-конечно, – чуть неестественно улыбается Трей. Врет.

– Джейда, после службы все в силе? – спрашивает дедушка.

– Да, сэр, в силе.

– А что будет после службы? – спрашивает Трей.

– Семейный ужин, – говорит бабушка, глядя на маму. – Приглашены все.

Постойте-ка. Она смотрит на Джей совершенно без презрения и злости. И вообще, она уже минуту здесь стоит и до сих пор не отпустила про нее ни одного едкого замечания. Да еще и на семейный ужин пригласила. Бабушка что, созрела принять Джей в семью?

Господи.

– У нас что, кто-то умирает? Кто? Дедушка, с твоим диабетом все плохо, да?

– При чем тут диабет? – удивляется дедушка. – Капелька, право слово, ты так спешишь с выводами – смотри не споткнись. Никто не умирает. У нас просто семейный ужин. Кайла, ты тоже приходи. Поверь, вкуснее моего ежевичного коблера ты в жизни ничего не ела. Давай, нагуливай аппетит.

– Ну, до скорого, – говорит бабушка, и они уходят. Даже не спросила нас с Треем, с кем мы хотим сидеть!

Ничего не понимаю. Спрашиваю у мамы:

– Что происходит?

Оркестр играет веселую мелодию, по проходам шагает, прихлопывая и взмахивая руками, хор.

– Потом поговорим, – отмазывается Джей, встает и тоже принимается хлопать.

И вот мы уже паркуемся у дома дедушки с бабушкой, а мне так ничего и не объяснили.

Они живут в доме, известном на весь Сад. Слишком уж он приличный для нашего района: кирпичный, с кованым забором. В доме два этажа, а когда папа был маленьким, пристроили веранду. Перед домом бабушка разводит красоту: у них есть маленький фонтанчик – туда любят прилетать птицы – и столько всяких цветов, что никакому ботаническому саду и не снилось.

Меня охватывает острое дежавю. Джей уже однажды, когда все было очень плохо, привезла нас сюда и бросила. Сейчас дела вроде бы получше, но что-то мне это не очень нравится.

– Что все-таки происходит? – спрашиваю я.

Джей паркует «джип». Мы вдвоем: Трей на своей машине повез Кайлу в магазин. Бабушка попросила их купить пахты и кукурузной муки – будет печь кукурузный хлеб.

– Дедушка же сказал, просто поужинаем всей семьей и кое-что обсудим.

– Что будем обсуждать?

– Честное слово, тебе понравится.

Я киваю. Как же бесит сидящая внутри меня пятилетка, и как же она сейчас перепугалась. Ну типа я догадываюсь, что мама не будет меня здесь бросать второй раз, но страх засел где-то глубоко и сидит, как будто проник куда-то на клеточный уровень.

Джей смотрит на дом, постукивая пальцами по рулю.

– Каждый раз, когда я здесь паркуюсь, вспоминаю, как привезла вас сюда. В ушах до сих пор отдается, как ты меня зовешь.

Я не знала.

– Правда?

– Да, – тихо говорит она. – Это был худший день в моей жизни. Даже хуже дня, когда убили твоего папу. Я не могла сохранить ему жизнь. От меня ничего не зависело. Но я сама приняла решение подсесть на наркотики. Сама решила отвезти вас сюда. Я знала, что, едва выехав со двора, я бесповоротно что-то потеряю. Прекрасно знала. И все равно поступила так, как поступила.

Что я могу ответить?

Джей глубоко вздыхает.

– Я уже миллион раз это говорила, но прости меня. Я всегда буду жалеть, что тебе пришлось это пережить. Прости, что это до сих пор снится тебе в кошмарах.

– Откуда?..

– Бри, ты говоришь во сне. Я поэтому всегда к тебе заглядываю.

Клянусь, эту тайну я собиралась унести с собой в могилу. Ей незачем было знать, что я вообще помню тот день. Я смаргиваю слезы.

– Я не хотела, чтобы ты узнала…