Читаем Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… полностью

Благодарю Вас за любезное письмо, которое меня очень успокоило и, мало того, подтвердило то, что я уже много лет советовал сестре и ее мужу* — а именно, сбросить напряжение, позволять себе отдых и время от времени предоставлять себе отпуск. Насколько я понял из Вашего письма, мои советы, по большей части, просто игнорировались. Я позвоню сестре в Оснабрюк и попытаюсь еще раз воззвать к ее совести, посоветую следить за собой и тем самым облегчить жизнь Вам, как ее врачу. Странное, однако, существо — человек! Он не отказывается от своих привычек даже тогда, когда знает и слышит от других, что они — привычки — могут причинить ему большой вред.

В мои планы входило и входит в ближайшие месяцы приехать в Оснабрюк, но я побаиваюсь этой поездки, потому что мое последнее — длительностью два часа — путешествие в Милан едва на закончилось новым инфарктом. К счастью, там мне оказали своевременную помощь, и после четырехнедельного пребывания в постели я смог вернуться домой. Похоже, что мы — я и моя сестра — страдаем одной болезнью (лечение — компламин, амфификс, перитрат, артероид, адефан), и я надеюсь, что мы с ней оба унаследовали крепкую природу нашего отца, который прожил восемьдесят три года.

Очень надеюсь, что в Оснабрюке я смогу встретиться с Вами и еще раз сказать Вам спасибо за письмо. Если Вам что-то от меня понадобится, то прошу Вас, без стеснения располагайте мной.

С наилучшими пожеланиями и приветом, Ваш

Эрих Мария Ремарк.


Роберту Лерману, Рулле (Оснабрюк)

Порто-Ронко, 18.12.1965 (суббота)

[Шапка письма: Эрих Мария Ремарк, Порто-Ронко, Аскона]


Дорогой Роберт!

Ты доставил мне большую радость своим письмом от ноября 1964 года и фотографией нашего класса, сделанной в 1962 году. Я ответил бы на письмо раньше, но я был уверен, что смогу приехать в Оснабрюк и повидаться со всеми вами, устроив веселую встречу. К несчастью, я заболел уже в этом году в Милане, где у меня случился новый сердечный приступ, и я не мог предпринимать дальних поездок, так как приходится беречься. Рассматривая фотографию, я не перестаю удивляться: как странно, что все мы так мало изменились! Я сразу узнал всех и должен сказать, что школьные годы так явственно всплыли в моей памяти, словно они были только вчера. Как скоро проходит жизнь! Когда я собирался приехать в Оснабрюк на вручение мне памятной медали, обер-бургомистр* написал, что на церемонию вручения хотят прийти и некоторые мои одноклассники, и это страшно меня удивило, так как я подумал: они же должны быть в школе, сейчас же нет каникул! — и только потом до меня дошло: господи, да они все уже такие же старые, как ты, и, наверное, все уже пенсионеры! Как быстро все проходит! Последний раз мы виделись, когда жизнь только начиналась, и вот мы уже в отставке. Правда, меня эта участь миновала — у писателей нет пенсионного возраста. Но и у всех остальных — по-человечески и в духовном плане пенсионного возраста тоже нет. Однако чем старше становишься, тем ближе становится юность, и мне сейчас очень хочется снова оказаться среди вас. Передай, пожалуйста, привет от меня всем старым друзьям и скажи им: я сделаю все, что в моих силах, чтобы приехать весной! Сейчас для меня, увы, слишком холодно.

Мои наилучшие пожелания на предстоящий праздник и на Новый год всем вам от твоего старого товарища

Эриха.


Эльге Людвиг

Рим, 19.01.1966 (среда)

Отель «Флора», виа Венето,

Рим, 19 января 1966 года


Дорогая госпожа!

Большое спасибо за Ваше письмо и письмо Гордона. К сожалению, я послал свое письмо в Каза-Сан-Пьетро и указал тот же адрес в письме виноторговцу. Я тотчас исправил эту ошибку и надеюсь, что вино пришло к Вам с не слишком большим опозданием. От Гордона я слышал, что Ваш врач решился на небольшое хирургическое вмешательство. Так как Вы тогда находились в госпитале, то от всего сердца прошу разрешить старому другу послать Вам небольшую сумму как дар любви, так как наверняка у Вас есть какие-то непредвиденные дела, которые требуют расходов. Деньги Вам выплатит банк в Локарно, и, прошу Вас, не противьтесь этому. Несомненно, у Вас хороший врач, и он не без оснований порекомендовал операцию, но я очень прошу Вас, если в дальнейшем у Вас возникнут медицинские проблемы и Вы захотите обратиться к другому врачу, то позвоните доктору Эоло Педрацци в Аскону. У него тоже проблемы с сердцем, он очень добросовестен и отзывчив. Прошу Вас, позвоните ему, если захотите, и черкните мне пару строк, чтобы я мог сказать ему, чтобы он ради меня поставил Вас на ноги.

Перейти на страницу:

Все книги серии Возвращение с Западного фронта

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное