Я знаю тайну

Даже заносчивые гарвардские студенты не способны устоять против соблазна увидеть сиськи и задницу знаменитости. Они повалили толпами и заняли все места в небольшом помещении на третьем этаже книжного магазина «Гарвард-Куп». Они набились в тесные проходы между научными и техническими книгами, даже лестницу заполнили. Сотни гениев, будущих лидеров свободного мира, пришли поклониться Виктории Авалон, которая однажды спросила у меня (клянусь, это правда): «Как произносится IQ?» При виде большой толпы Виктория растаяла от счастья. На прошлой неделе она орала на меня по телефону, потому что я не обеспечила прессу ее новыми мемуарами. Сегодня она соблазнительна как никогда, сияет, извивается, прикасается к руке каждого поклонника, который подходит за автографом, будь то мужчина или женщина. Все очарованы. Женщины хотят быть похожими на нее, а мужчины хотят… ну, мы прекрасно знаем, чего хотят мужчины.

Я стою слева от Виктории, беру книги из стопки, раскрываю на титульной странице и подсовываю ей. Она ставит подпись фиолетовыми чернилами – прописные буквы ВА с залихватской завитушкой. Мужчины пожирают ее глазами (и есть что пожирать, потому что она чуть не вываливается из своего низкого декольте), а женщины останавливаются поболтать, поболтать, поболтать. Моя задача в том, чтобы как можно скорее сворачивать разговор и обеспечивать продвижение поклонников, иначе мы всю ночь проведем в этом книжном магазине. Виктория, возможно, не будет возражать, ведь она пьет почитание, как вампир – кровь, но мне нужно поскорее закруглить этот вечер. Хотя я не вижу Эверетта в толпе, но знаю, что он терпеливо ждет, когда все это закончится, и ощущаю знакомое покалывание между ног. Может быть, даже хорошо, что он заехал сегодня ко мне. Секс – это то, что мне нужно после вечера прислуживания этой требовательной сучке.

У Виктории уходит два с половиной часа на то, чтобы осчастливить всех поклонников. Она подписала сто восемьдесят три книги – быстрее, чем книгу за минуту, но, когда мы заканчиваем, остается еще стопка из шестидесяти непроданных книг, и от этого Виктория становится несчастной. Она не была бы Викторией, если бы хоть когда-нибудь, хоть на одну минуту почувствовала себя чем-то удовлетворенной. Она подписывает непроданные книги и сетует на выбранное место («пришло бы больше народа, если бы им не нужно было тащиться в Кембридж!»), на погоду («сегодня чертовски холодно!»), на выбранный день («все знают, что сегодня последний эпизод „Танцев со звездами“»). Я подсовываю ей книги на подпись и стараюсь не слушать ее стоны. Краем глаза я вижу Эверетта, который наблюдает за мной с сочувственной улыбкой. «Да, так я зарабатываю себе на жизнь. Теперь ты понимаешь, почему я очень, очень хочу приложиться к той бутылке вина, что ты принес».

Виктория подписывает последнюю книгу, и я замечаю, что к нам направляется сотрудник магазина с букетом в руках.

– Мисс Авалон, я очень рад, что вы еще не уехали. Это только что доставили для вас!

При виде букета Виктория преображается – надутые губы растягиваются в улыбке мощностью в тысячу ватт. Вот почему она знаменитость: она умеет включать и выключать улыбку, как лампочку. Ей требуется лишь соответствующая доза поклонения – и вот она, в виде букета роз в целлофановой упаковке.

– Ах как мило! – восторгается Виктория. – От кого?

– Курьер не сказал. Но тут есть карточка.

Виктория вскрывает конверт и хмурится, читая написанное от руки послание.

– Это странно, – бормочет она.

– А что там написано? – спрашиваю я.

– «Помнишь меня?» И это все. Без подписи.

Она протягивает мне карточку, но я бросаю на нее лишь мимолетный взгляд. Моим вниманием неожиданно завладевает сам букет. Листва, обрамляющая розы. Это не привычные листья аспидистры, которыми, как правило, дополняют букет флористы. Если эта зелень ни о чем не говорит Виктории, которая не знает разницы между гидрангией и гидрантом, то для меня пальмовый лист означает многое.

Символ мученичества.

Карточка выскальзывает из моих пальцев на пол.

– Наверное, от кого-то из моих прежних поклонников, – говорит Виктория. – Странно, что он не подписался. Ну да ладно. – Она смеется. – В жизни девушки должна быть маленькая тайна. Он мог ведь просто прийти и поздороваться. Интересно, нет ли его здесь?

Я безумным взглядом обвожу магазин. Вижу женщин, перебирающих книги на полках, и трех прилежных студентов, корпящих над учебниками. И Эверетта. Он замечает, что я напугана, и хмурится, направляясь ко мне.

– Холли, что случилось?

– Мне нужно домой. – Я хватаю пальто. Руки у меня трясутся. – Я позвоню тебе позже.

20

За закрытой дверью студии «Крейзи Руби филмз» раздавались испуганные женские крики, и Джейн с усмешкой сказала Фросту:

– Если эти ребята ищут настоящих ужасов, им следует провести ночку с нами.

Дверь открылась, и на них, мигая, уставился ошеломленный Трэвис Чан. На нем была все та же футболка с надписью «КИНОФЕСТИВАЛЬ ЖУТЬФЕСТ», что и во время их первого визита, а его немытые волосы стояли торчком, словно сальные рога дьявола.

– Ой, снова вы.