Яблочные дни. Часть I

— Сестрицы лицо так мягко солнышком золотится. Луна побелевшим сердцем почти завершила пляс…

Пальцы огладили краешек Луны. Она качалась на водной ряби, как в колыбели, льдинки Райнеро отогнал, чтобы не тревожили. Луноокая спит, этой ночью ей не нужно видеть своего кабальеро. Этой ночью он жалкий червь, кругом проигравший, несчастный, убогий. Трон Эскарлоты, корона, власть, «Я Рекенья!», что за блажь! Король Лауритс высмеял тебя, бастард, столкнул с пути к прежней жизни. Райнеро тряхнул головой, отгоняя захлестнувшую разум злобу. Тише.

— Тебе одному, брат милый, сияю, и обручиться с другой у меня не думай. Есть только мы у нас.

Тише.

— Я думал, что найду тебя в борделе или хотя бы в кабаке, но никак не распевающим песенки посреди пустынной площади. — Нога соскользнула с шаткого бортика фонтана и плюхнулась в воду, Райнеро едва на нём удержался. В сапог хлынула ледяная вода, песочная муть поднялась со дна и заволокла лицо испуганно отпрянувшей Луноокой. Подлецы не чтят ничьего покоя. — Как ты набрёл на площадь? Квартал далеко от нашего. Я шёл на голос, певчая птаха.

— Осторожнее. Ты её разбудил, — прошептал Райнеро, насилу заставляя себя убрать руку от задрожавшего в нетерпении кинжала. Тише. Вытащить ногу из воды, повернуться к пришедшему. Так просто.

— Что? Райнерито, что произошло? Ты не ранен? — Быстрые шаги между обломков расколотых колон, быстрые шаги по шелестящим песчинкам. Люди ушли отсюда не так давно, а камень площади уже покрылся сколами и выбоинами. В щелях между кладкой желтела трава, стебли вьюна обнимали тела поверженных статуй. Райнеро шаркнул ногами по пристывшему у подножия фонтана песку, поднял на подлеца глаза. Тень Куэрво лежала на каменной девушке в королевских одеждах, сам он высился скорбным изваянием с подвижной, обеспокоенной рожей. Теперь хотелось плюнуть в неё.

— Тебя это огорчит, но я цел. — Райнеро хлопнул себя по груди, развёл руки в стороны — смотри, грудь бастарда открыта, неужели не хочется всадить кинжал по самую рукоять?

— Огорчит? — Куэрво непонимающе вскинул брови. Луна посеребрила пряжку его плаща, запуталась в растрепавшихся кудрях. Или это седина? Донья Луна знакомилась с тем, кто потревожил её сон.

— Полагаю. Иначе на что ты рассчитывал, предупреждая короля о моём визите? — Райнеро сощурился, следя за подлецом. Тот оправдал ожидания: покаянно вздохнул, покачал головой, под чёрным плащом пошевелились руки. Хотел обнять обманутого сына, но передумал, или нащупал кинжал? Шпаги при Рамиро не было.

— Райнерито…

— Какой я тебе Райнерито? Называй так, как сказал обо мне дяде! Барстард? Принц-убийца?

— Я не хотел тебе вреда.

Райнеро вздрогнул, когда отец опустился на бортик фонтана рядом с ним. Рамиро сгорбился, сцепил руки в замок, всмотрелся прямо перед собой, в никуда. Или в свои мысли, в память? Захотелось отодвинуться, уйти, но луна озорно метнулась под ноги росчерком шпаги, заплясала на заледеневших камнях. Райнеро поёжился, по телу пробежала дрожь, от холода, предчувствия?

— Я действительно был у Лауритса и предупредил его. Но я бы не дал тебя в обиду, и если бы тебя взяли под стражу — забрал бы. — Еле слышный охрипший голос. И это маршал, что уверенно и звучно отдавал приказы?

— Зачем? — Волнует ли это его на самом деле? Нет, это только будоражит злость, высвеченную кровавым светом луны, грозящую затмить взгляд. Райнеро подышал на покрасневшие от холода руки, промокшая нога уже давно замёрзла.

— Затем, чтобы ты увидел, что ты для него значишь. Райнерито, подумай же, если бы дядюшка действительно хотел тебе помочь, заботило бы его то, что ты бастард?

— А это не твоего солдафонского ума дело! — Райнеро спрятал разгорячившееся лицо в ладони, это остудило кожу, но не разум, охваченный гневом.

— Ты хотел утопить Эскарлоту в крови, устроить восстание. Я бы никогда не позволил этого.

— Неужели? На пути в Бьярну ты говорил совсем по-другому! «Позволь помочь тебе, Райнерито!», «У меня там семья, Райнерито, я должен быть с ними!», «Я не буду служить королю, который хотел меня казнить!», твои слова? Я чуть не прослезился!

— Мне пришлось солгать, чтобы остаться рядом с тобой и уберечь.

— Да от чего?!

— От тебя самого!

Райнеро подкинуло вверх, он отшатнулся от фонтана, со злостью пнул осколок колонны, едва не поскользнулся у тела статуи. Обернулся: позади сгорбившегося подлеца сияло лунное лицо в льдистой вуали. Принц-бродяга отвёл взгляд, заставил пальцы отпустить рукоять кинжала.

— Я не отвернулся от тебя. Ты мой сын. Райнерито, хоть раз послушай меня. Уедем, в Агне, я перевезу туда Оливию, Пенелопе… Сезара, не думаю, что сейчас он ловит королевские милости.

— Нет. — Райнеро наступил на заледеневшую лужицу, тонкий хруст льда отвлёк от ужаливших мыслей об оставленном друге.

— Упрямый ублюдок!

От неожиданности Райнеро отпрянул назад. Отец, скорбное спокойствие всего секунду назад, соскочил с бортика фонтана и двинулся в сторону. Широкие порывистые шаги, высокая чёрная фигура, осыпанная серебром луны.

— Что, что тебя держит?! Как выбить эту дурь из твоей башки?!

— Она… — неожиданно для себя прошептал Райнеро.