Яблочные дни. Часть I

Сезар саданул кулаком по перилам. Побег казался не худшей затеей из тех, с какими он хотел подступиться к приёмному отцу… Отцу Райнерито. Вот ведь, Котронэ, впервые в своей близости с принцем вы зашли так далеко.

Узкие створы дверей никогда не выглядели столь ненадёжными как в то мгновение, когда отдались глухим размеренным стуком. Сезар чуть не сбил деревце, желая задержать беду, закрыть семью собой, вразумить Куэрво и устроить фору. Но лишь укутался в темноту, заставляя себя смотреть в просветы между ветками, как тётушка вздрогнула и припала к Рамиро, как попытался положить руку на пока незаметный живот жены и в то же время отстранить её.

Слова посыпались из её уст обжигающими камешками, стукая друг об друга, смешиваясь:

— Я не дам тебе погибнуть из-за неё, не дам утянуть за тобой, нет, она не получит тебя, слышишь?!

Котронэ усомнился в правильности своей «стратегии», больше чести было бы в том, чтобы спрыгнуть в прихожую и увести тётушку, но… Попасться на глаза страже значило обречь себя на немедленный арест и наверняка оставить тётю совсем одну, ведь в умах эскарлотцев не бывало принца без камергера, как дождя без туч.

Стук повторился. Сезар поймал холодок по позвоночнику.

Оливия попятилась к лестнице, оставляя мерцающие следы на мозаичном полу, одной рукой схватилась за столбик балюстрады, другую прижала ко рту. Рамиро коснулся эфеса шпаги, сделал три широких уверенных шага вперёд и рванул на себя створки.

Глава 7

Эскарлота

Амплиольские горы

Апельсиновая долька кислила, но выплюнуть было бы трусостью. В детстве Райнеро без опаски объедался этими солнечными плодами, теперь же позволить себе хотя бы один апельсин — роскошь. Плоды солнца, так похожие на чудо Пречистой, вызывали у принца Рекенья удушье, и это считалось лишь малой платой за лечение первого и последнего его жизни военного ранения.

Бастард отправил в рот очередного маленького убийцу и поплотнее запахнулся в плащ. В ушах всё ещё стоял звон погребальных колоколов в Айруэле. Оттуда он долетал даже сюда, в заброшенное селение под городом. Жители покинули его, когда блаутурцы подошли слишком близко к ущелью и разбили там военный лагерь. Неприятные соседи, но они во второй раз спасали шкуру Райнеро. В первый раз — погнавшись за стражей, а сейчас — невольно предоставив бастарду место, где можно скрыться в ожидании помощи. Вести. Хоть какой-нибудь.

Райнеро запустил оставшимся апельсином в сторону колодца, после чего подставил липкие руки под дождевую пыль. Он боялся заснуть, пропустить знак, сигнал, щелчок канцлерского клюва, но на второй день не заметил, как его сморило, и проснулся только под вечер. Оставленный хозяевами домик укрывал от дождя, но Райнеро нарочно вышел в сад, сорвал поздний апельсин, добрёл до центральной улицы с часовенкой и уселся под накрепко запертыми дверями дома Пречистой. Дева не жаловала его, но прошлую ночь он провёл в молитвах. Бастард не ведал для себя прощенья, только хотел проститься с матерью, которую так подвёл. Колокол гудел, бил в виски, или это просто болела голова? Райнеро скинул капюшон, посмотрел в затянутое густой серой мутью небо. Пречистая плакала о несчастных, которых покинула святая королева. Прохладная влага омывала лицо, в горле запоздало засаднило. Райнеро терялся, что в этом повинно, апельсиновый сок или слёзы. Он не мог позволить себе выть от горя, даже тихо стонать, но молчаливым слезам не требовалось разрешение.

Второй день в изгнании. Второй день без имени. Но он всё ещё ждал. Сезар справился, должен был справиться. Но не отвернулся ли от воспитанника Клюв Ита? Райнеро продолжал ждать, попросту не зная, что ещё ему делать. Ранним утром после побега видел столб дыма, вздымавшийся из-за гор. Ветер уносил дым в сторону Эскарлоты, но вскоре небо затянуло тучами, и странный костёр из лагеря «ящерок» погас. Райнеро смеялся, от отчаяния он был готов искать союзника во врагах. Но у тех дела и так шли слишком хорошо, не стоило дарить им лишний военный трофей в виде некогда наследного принца. Да и какой он король, если ради трона готов впустить в страну вражескую армию?

Бастард закрыл лицо ладонями. Нет, ему неоткуда ждать помощи. Да и кому он нужен, с этой гнилой, чужой кровью? Райнеро устал думать, кто. Королева Диана всегда была образцом чистоты, невозможно представить её и крадущегося к ней в альков мерзавца. Двадцать три года назад. Кто. Матушка созналась в этом только на предсмертной исповеди, значит, боялась при жизни? Сомнений нет, то не было любовной связью. Над королевой надругались, бедняжка не решилась сказать, а потом поняла, что вынашивает плод своего кошмара. И она любила его, своего сына, только своего, Яльте, простив ему испорченную кровь. Кто.

— Прости мне, — прошептал Райнеро в ладони. — Прости.

Дождь усилился, небо рассекла белая вспышка. Бастард отнял от лица руки, спустился со ступеней часовни. Рядом, под навесом, обеспокоенно заржал Марсио. Бедняга не любил грозу.