Яд Фаберже

Эдит вошла в отель и быстрым шагом направилась к лестнице, стараясь, чтобы портье лишний раз не видел ее лица. Ей казалось невероятным, что вот сейчас она откроет номер, распахнет дверь и не увидит Мура. Ей стало жарко вдруг при мысли, что убийство, которое она совершила в лесу, – лишь плод ее фантазии. И Мур жив. И она сейчас увидит его.

Уже перед самой дверью она почувствовала, как силы покидают ее. Ее всю колотило, ноги подкашивались, а к горлу подступила тошнота. Что или, вернее, кто ждет ее за дверью? Оживший Мур. Или Мур, которого она убила только в своих мыслях? Или… полиция? Сейчас ей предъявят обвинения в убийстве сразу трех человек: Мэй, Джейн и Мура. Но что они могут понимать, эти тупоголовые и бездушные полицейские, ведь в первую очередь она убила самое себя. Она давно уже мертва. С тех самых пор, как поняла, что никому не нужна в этом мире. Она была нужна Вудзу просто как удобная во всех отношениях вещь, которой он мог пользоваться время от времени. Кроме того, она нужна была ему и для того, чтобы на ее фоне его любовь к распутной пьянице Мэй носила романтический оттенок. Ведь Эдит была слишком правильна, слишком суха и пресна по сравнению с такой колоритной личностью, какой была Мэй. И никто не знал, что Эдит порой даже восхищалась этой необыкновенно красивой русской. Ей нравилась в ней та внутренняя свобода и полет фантазии, которые давали возможность Мэй постоянно находиться на грани жизни и смерти и рисковать своей свободой, занимаясь крупномасштабными мошенническими сделками, связанными с дорогими ювелирными украшениями. Мэй путешествовала по миру, зарабатывала колоссальные деньги и тут же спускала их в ресторанах, казино, отелях… Она всегда была на виду, и в то же время ее жизнь была окутана тайной.

Только сейчас, когда Мура не стало, Эдит поняла, что своей связью с ним, с любовником Мэй, она словно приблизилась к ней и стала хотя бы немного на нее похожа. Эдит удалось сбросить с себя многолетнее оцепенение и стать в руках опытного русского любовника чувственной женщиной. Она испытала это, и пусть это была не любовь, она не жалела об этом. Мур был непростым человеком, и в нем бушевали свои страсти, и, если бы не психологический надлом, который спровоцировал развитие душевной болезни, которая и сделала его маньяком, преступником, помешанным на убийстве женщин, быть может, Эдит и смогла бы полюбить его по-настоящему. К тому же теперь у нее были все основания полагать, что Мура, возможно, подкосила Мэй. Подкосила, отравила, убила одним своим отношением, своим презрением или пренебрежением, нелюбовью. Зная Мэй, вполне можно допустить, что Мур, убивая женщин, видел в них Мэй. Но теперь это уже не имело значения. И Мэй, и Мур – они оба были мертвы. И там, в аду, где они, должно быть, уже встретились, им будет о чем поговорить…

Эдит достала ключи и открыла дверь. В номере было тихо. Прямо на полу валялись разбросанные Муром вещи: джинсы, свитер, ботинки… На столе высилась груда грязных пластиковых тарелок – остатки пиршества из китайского ресторана. В пепельнице полно окурков. В ванне до сих пор стоит зеленовато-мутная грязная вода, оставшаяся после Мура. В спальне – неприбранная кровать, скомканные сероватые несвежие простыни…

Даже не верилось, что она, Эдит, могла быть причастна к этому беспорядку, к этой грязи… И неужели это она отдавалась на этой постели убийце? Как могло такое произойти? Разве что она еще там, в Париже, после поцелуя Мура, подцепила от него заразу-страсть? Вирус убийцы?

Стоп. Все это уже в прошлом. Теперь все будет по-другому. Сейчас она приведет в порядок номер, соберет в пластиковый пакет все вещи и мусор, мыльной водой смоет все отпечатки пальцев, даже следы обуви. После ее ухода номер будет сиять чистотой. Пусть с малого, но она начнет бороться с грязью, сначала с физической, потом душевной.

И она принялась за дело…

Была уже почти ночь, когда она, обессилевшая от усталости, рухнула на кровать, не в силах пошевелиться. Пять пакетов с мусором стояли возле двери. Пол блестел, в раскрытые окна врывался свежий влажный ветер. Пахло дождем, землей и новой жизнью.

Эдит заставила себя все же подняться, поправила покрывало на кровати, надела легкую куртку и заглянула в маленькую кухоньку, чтобы проверить, все ли там в порядке. И вдруг заметила бутылку мартини.

Что ж, она заработала несколько глотков. Эдит взяла бутылку и, отвинтив крышку, допила мартини прямо из горлышка. Вздохнула, улыбнулась своим мыслям о новой жизни и, вдруг почувствовав нестерпимую боль в желудке, почти мгновенно умерла.

Глава 19

– Мистер Вудз, мне очень жаль, но мы приехали к вам с очень неприятным для вас известием…

Инспектор Грэйвз поздоровался с Вудзом на лужайке перед домом с видом человека, собирающегося выразить ему свои соболезнования по поводу потери близкого человека.

– Я слушаю вас, инспектор… что-нибудь случилось?