Яд власти

— Конечно представляю. Двадцать чемоданов. Но это если говорить о наличке. Меня же устроит и безнал. Перевод на счет, который укажу.

— Допустим, условия будут приняты. Дальше?

— Дальше и будем говорить. Впрочем, я готова отпустить мать.

— И Людмилу.

— Нет, только мать. Она больна, после того что узнала обо мне, состояние ухудшилось и ей нужна помощь. Вот ее и окажете. Итак, двадцать восемь ящиков с Гекзином и мать в обмен на деньги.

— И Людмила. Вот если бы ты отдала весь груз. А за то, что оставляешь вещество, способное убить около семисот человек, отпусти и Людмилу. Такой обмен еще рассмотрят наверху.

— Там, наверху, рассмотрят все варианты.

— Да, но если я очень попрошу одного влиятельного человека, в Управлении согласятся.

— Черт с тобой, — чертыхнулась Губер, — отпущу сестру, но только после того, как деньги поступят на счет. Впрочем, и груз отдам тогда же. А мать? Мать, когда будет согласие. И на этом первый этап сделки завершаем. Ступай, договаривайся со своим влиятельным человеком. Договоришься, позвони на телефон Людмилы, я назову счет!

— Нам надо проверить тебя, дабы убедиться, что ты та самая, за кого выдаешь себя.

— Нет, майор, вам важно заполучить отравляющее вещество. Но я назовусь, приемные, похитившие меня, родители погибли в автомобильной катастрофе еще пятнадцать лет назад. Моя фамилия Быстрова, имя-отчество тебе известно. Все, иди! И без шуток. В этой жизни, майор, мне нужно либо все, либо ничего и жизнь в том числе. Я подорву Гекзин, если не останется другого выхода.

— Тебя не интересует, что стало с охраной?

— Ну если ты здесь, то их уже нет.

— Логично!

Уланов взялся за «Винторез», но Губер остановила его:

— Автомат оставь?!

— Это не автомат.

— И все равно оставь. Пусть будет у нас.

— Вы и так хорошо вооружены.

— Не волнуйся, майор, я верну, как только решим все вопросы. Потом мне не надо будет оружия, вашего! И ступай, я жду.

— Людмилу тронешь, порву!

— Ой, какие мы грозные, как же я могу тронуть родную сестру, Рома? Иди или я передумаю и выставлю более жесткие условия.

Оставив «Винторез», Уланов вышел из дома. На улице Демко, Лазарев, Молчун по-прежнему находился под машиной. Дунин не проявлял себя.

— Что, Рома? — спросил Демко. — лихо обвела тебя Людмила?

— Это не она.

Майор рассказал историю семьи Седовых.

Демко присвистнул:

— Вот это сериал. Захочешь, не придумаешь. Значит, Людмила и ее мать в заложниках у родной сестры и дочери?

— Да. Но с ней, с этой Губер, еще Гюнер и Лахно. Вообще-то обстановка критическая. Звоню Смолинскому. Будем принимать решение.

— Вот он обрадуется?! А Молчуну что, так и сидеть под машиной?

Уланов посмотрел на прапорщика, который находился под «Газелью», сказал:

— Да, его из комнаты не видно, из комнаты виден кузов. Так…

Уланов вызвал по связи Смолинского.

Тот ответил сразу же:

— Слушаю!

— Подъезжайте, Владимир Алексеевич, по первой улице Выселок до водонапорной башни. Входите в крайний правый участок. Там встретимся, поговорим.

— Есть о чем?

— Есть!

— Встречай!

Уланов повернулся к Демко:

— Ты в обход, в тыл здания.

Взглянул на Лазарева:

— Тебе со мной! Пошли.

На участке Уланов сказал Лазареву:

— Займи прежнюю позицию и смотри за домом. Если что — немедленный доклад мне.

— А генератор?

— Он не нужен. Вырубить его к чертовой матери.

— Понял.

Уланов прошел в сад. Видел, как остановилась «Хонда», как из нее вышли Смолинский, Орленко, Чернов и Лютиков. Они перепрыгнули через забор, подошли к майору. Точнее, подошел Смолинский, остальные остались в стороне, готовые к действиям.

— Ну и что скажешь, Роман Владимирович, пригрел около себя главаря банды?

— Нет!

— Что значит нет?

— А то и значит, что Людмила ни при чем. Она сама жертва.

— Переведи!

Уланов и полковнику передал историю семьи Людмилы.

Выслушав, Смолинский погладил подбородок:

— Так это родная сестра Седовой?

— Так точно, Алевтина Константиновна, она же Губер, она же Быстрова, Седова по рождению. Людмила не знала о существовании сестры, а та, видимо, с помощью людей Айхана узнала, когда вышла за него замуж.

— У нее же ребенок в Турции?

— О нем она ни словом не обмолвилась.

— И что делать будем, Рома?

— Вести переговоры и готовить штурм. Или у вас другое предложение?

— Рискованно!

— Да в нашей ситуации все варианты рискованны. Мы, Владимир Алексеевич, находимся на линии огня и сойти с нее не удастся. Но не попасть под перекрестный огонь можно.

Смолинский посмотрел на Уланова:

— Конкретней, Рома.

Уланов включил свой телефон, нашел номер Людмилы.

— По этому номеру вам, представившись начальником Управления, которому поручено устранить проблему, следует позвонить Губер-Быстровой. И сказать, что мы готовы перечислить запрашиваемую сумму на ее счет, пусть сообщит его и выпустит мать, Антонину Григорьевну Седову. Она больна и ей нужна помощь.

— Отвезем в больницу, если эта стерва Губер отпустит.

— Отпустит. Вы только поуверенней с ней, пожестче. Но и не перебарщивая.

— Ты еще поучи меня, как вести переговоры с террористами.

Уланов не обратил внимания на слова полковника, добавив: