Ягодные Земли

Они с отцом за лето поставили сруб из сведённого на участке леса. Свежие чистые бревна сочились ярко-желтой, играющей на солнце смолой. Папа ходил по шаткому черновому полу, подпрыгивал, хватался через поперечную деревину и делал подъём с переворотом. Киря хохотал.

С начало учебного года отец приезжал достраивать дом один, почти каждый выходной, навёл стропила и перекрыл крышу рубероидом. Когда, завод закрылся, он практический переехал на дачу, жил там зимой и летом. Рыбачил, бродил по лесам, деньги зарабатывал строительством, периодическими короткими халтурами.

Как-то холодным декабрьским вечером, зазвенел телефон. На трубке был сосед по участку. Он нашёл отца повешенным в открытом дачном домике, на той самой, только потемневшей от времени поперечной балке, с подтеками засохшей коричневой смолы.

– Эх, папа, папа, – зачем? – Кирилл вытер глаза краем наволочки.

Сквозь шум дождя раздался отчетливый стук в окно. Кирилл вздрогнул.

– «Да, что ж такое?»

Он прямо в трусах, босиком выскочил на мокрое крыльцо. Во вспышке молнии Кирилл разглядел уходящую знакомую фигуру в кепке и в выцветшей штормовке.

– Папа!?

Небесная влага смешалась со слезами. Кирилл побежал со двора в переулок и дальше, на центральную дорогу. Дождь колотил по шиферным крышам, потоки бурлили в придорожных канавах. Чёрные бездонные окна отражали вспышки молний.

Голый и мокрый он стоял на сельской дороге, терявшейся в стене воды, один в этом грозовом мире.

***

К утру первого сентября, дождь не прекратился. Алевтина Ивановна распорядилась провести праздничную линейку в спортивном зале.

Первоклашек было совсем мало, всего шесть человек. Сказался демографический провал девяностых. Такая ситуация наблюдалась до пятого класса. С шестого по девятый, параллель состояла из двух классов «А» и «Б» примерно по двадцать детей в каждом. Старшие – десятый и одиннадцатый, тоже были в одном экземпляре. Кирилл поздоровался с директрисой и облокотился в сторонке об шведскую стенку. Возрастная структура школы наводила на грустные мысли.

– «Вот тебе и русский крест, куда уж нагляднее», – подумал Кирилл, вспоминая известный график, с курсов экономической и социальной географии, похожий на Андреевский крест: уходящую вниз линию рождаемости, и пересекающую её в точке 1992 года, чёрную прямую смертности в России, взлетающую в бесконечность.

Алевтина Ивановна сказала в микрофон несколько слов, поздравила учеников с началом нового учебного года. Представила нового учителя географии и биологии. Кирилл улыбнулся и кивнул головой. Старшеклассницы с нескрываемым интересом рассматривали молодого симпатичного педагога.

Дети разошлись по классам.

У Кирилла в этот день не было уроков. Он заглянул в свой кабинет. Сел за учительский стол, встал и прошёлся между рядов.

–«Совсем недавно, ты носился по такому же классу, а иногда прямо по партам», – он вспомнил, как на перемене, будучи уже взрослым парнем, перед уроком физики сайгаком проскакал по столам и спрыгнул на пол у доски, а в этот же момент в класс вошла учительница, Кирилл упал, практически в её объятия. Он вспомнил возмущенные глаза физички, и улыбнулся. Закрыл дверь и направился, обходя лужи по направлению к дому.

На улице стало совсем мрачно и холодно. Кирилл снял парадный пиджак, рубаху и повесил на плечики. Натянул чёрный свитер, маминой вязки, и носки из собачьей шерсти. Пришло время затопить печь. В сарае было немного сухих дров. Директриса обещала машину на неделе. Сходил на улицу и вывалил охапку поленьев на пол в кухне. Включил свет, лампочка не горела.

– «Тьфу ты, вот не задача».

В полумраке нащипал лучины, сложил в плиту и поджёг. Топка была одна, общая на плиту и кирпичный стояк в комнате. Сел на корточки перед открытой дверцей. Огонек поплясал по сосновым щепкам и перекинулся на поленья.

– «Дров-то сухих совсем мало, зимой будут проблемы».

Три куба сырой, гниловатой осины и ольхи привезли Кириллу через два дня, но толку от такого топлива было мало.

Остатки березы и сосны он использовал только на растопку. Как правило, сухие дрова хорошо сгорали, только слегка подсушив, свежие сырые поленья. Осина обугливалась сверху, но не загоралась. Трубу, естественно нельзя было закрыть, и в щитовом бараке, и без того холодном, становилось совсем влажно и зябко. Кириллу приходилось ухищряться, чтобы протопить печь: устраивать стену дров прямо на кухне, раскладывать поленья на плите, наплевав на пожарную безопасность.