Яков. Воспоминания (СИ)

— Да, — подтвердил я. — А когда Вы его видели?

— Вчера, в собрании, — пояснил Николай Васильевич. — Прекрасный человек. Несмотря на то, что птица столичного полета, местными делами интересуется. Кстати говоря, это убийство его интересовало очень.

— Вот как? — спросил я сквозь зубы.

— Да-да! — сообщил Трегубов. — Весь вечер расспрашивал.

Еще бы ему не расспрашивать! Уж он-то будет интересоваться расследованием изо всех сил. И изо всех сил его тормозить. Потому что сам Курочкину и убил. Ну или нанял кого, значения не имеет. А как быстро подсуетился, а? Мигом обаял полицмейстера, и вот тот уже внушает мне, что виноват чистильщик, и никто другой. Ну нет, господин Разумовский. Второй раз Вы у меня не выиграете. Этот раунд останется за мной.

— Кстати говоря, он что-то тогда слышал об этом деле Лоуренса, — продолжал Трегубов.

Ну еще бы он не слышал! Он в этом участвовал! Я потратил кучу времени и сил, чтобы доказать причастность князя к шпионажу. Но, увы, неопровержимых доказательств мне найти не удалось, а от всего остального князя надежно укрывал его статус. В конце концов, устав иметь под боком такую занозу, как я, он спровоцировал дуэль. Почему он меня тогда не убил, я и по сей день гадаю. Но в результате я был отстранен от дела и сослан в Затонск.

— И что? Про тетрадь спрашивал? — спросил я полицмейстера, будучи уверен в ответе.

— Интересовался, — подтвердил Николай Васильевич.

Ну да. Интересовался. А наш полицмейстер, польщенный вниманием такого влиятельного человека, все ему выложил. Остается надеяться, что он не рассказал князю о моем запросе к Варфоломееву. Потому что тогда это провал, полный. А так… Так мы еще поиграем, Ваше Сиятельство.

— Извините, должен идти, — сказал я Трегубову. — Служба.

— Да-да, Яков Платоныч! Не смею задерживать! — отпустил он меня. — Честь имею.

— Честь имею, — распрощался я.

Возвращаясь в управление, я кипел от злости. Только вмешательства Разумовского в это дело мне не хватало. В маленьком провинциальном Затонске у него гораздо больше возможностей мне помешать, чем в столичном Петербурге. Местное собрание, небось, в полном составе им очаровано и перед ним благоговеет. А значит, я должен поторопиться, должен обогнать его, чтобы он просто не успел надавить на рычаги и запретить мое расследование.

В управлении в моем кабинете меня ожидала Анна Викторовна. Зачем она здесь? Или я сам ее просил зайти, но забыл?

— Здравствуйте, Анна Викторовна, — поприветствовал я ее. — Что-нибудь новое?

— Девочку звали Элис, — кивнула мне в ответ Анна.

Ну, это я уже и так знаю, спасибо. Пропавшая Элис Лоуренс, девятилетняя дочь полковника Лоуренса. Это ее тетрадь, видимо, мы нашли у Курочкиной.

— Ее отец диктовал ей слова, — продолжала рассказ Анна Викторовна, — которые она складывала в стихотворения по принципу, которому он ее обучил. Так получались шифры. Но, надо признать, девочка обладала потрясающим талантом. Только пожалуйста, Яков Платоныч, — умоляюще посмотрела на меня Анна, — Вы меня не спрашивайте опять, как я это узнала.

Я усмехнулся. Не буду. Сегодня не буду. И, если честно, мне сейчас все равно, откуда эти сведения. Пусть будут духи, видения, хоть черти. Я приму любую помощь в этом деле.

— Чистильщик дал показания, — сказал я Анне Викторовне, — и утверждает, что это Вы убили Курочкину.

— Что? — возмутилась Анна.

— Разумеется, это чушь, — поспешил я ее успокоить. — Но за пару дней до этого к ней приходил мастеровой. В доме все перерыто, возможно, искал тетрадь.

— Перерыто? — изумилась Анна Викторовна. — Но я думала, это Ваши люди все перерыли.

— Нет, — ответил я ей. — Мы не имеем обыкновения вести себя так на месте преступления.

— Но позвольте! — Анна в волнении стала расхаживать по комнате. — Когда я пришла к Курочкиной первый раз, в ее доме был порядок. А когда я пришла туда потом, к Вам — да, действительно, на полу валялись вещи. Но я была убеждена, что это вы.

— Постойте, — остановил я ее. — Значит, убийца в доме ничего не искал, а рылся там чистильщик?

Все непонятнее и непонятнее. Ладно, завтра, когда чистильщик окончательно проспится и будет лучше соображать, я допрошу его еще раз. А сейчас у меня другие дела, совершенно неотложные.

— Благодарю Вас, Анна Викторовна, можете быть свободны, — сказал я ей. — Я еду к Вашему соседу, кстати. Могу подвести.

— К князю Разумовскому? — спросила она удивленно. И добавила с некоторым вызовом: — А я с Вами!

И вздернула подбородок упрямо, видимо, ожидая спора и готовясь не сдаваться.

— Готовы ехать к высокородному соседу в компании полицейского? — поинтересовался я у нее с некоторой долей желчи в голосе.

— Ну разумеется! — Анна даже рассмеялась над моим предположением, что для нее могут быть значимы подобные сословные предрассудки.

— Хорошо, едем, — согласился я. В конце концов, а почему бы и нет? Пусть едет, раз ей хочется. Надеюсь, в ее присутствии я точно не потеряю голову от ярости.

— Прошу Вас! — лакей проводил нас с Анной Викторовной в гостиную. — Извольте обождать здесь. Я доложу Их Сиятельству.

Князь не заставил себя ждать и трех минут.