Яков. Воспоминания (СИ)

— А Вы думаете, что знатные особы не совершают преступлений? — поинтересовался я, рассерженный ее наивными убеждениями. — Между Вами же столько личного! Спросите!

И, сев в коляску, я приказал трогать. Анна осталась стоять на дорожке, глядя мне в след, растерянная и огорченная.

Вечером того же дня Коробейников докладывал мне результаты экспертизы:

— Я выяснил, обе сигары идентичны, — говорил он возбужденно. — И они не только одной марки, но и одной партии. Более того, у нас в городе кубинские сигары нигде не купить. Их нужно только выписывать на заказ из Петербурга.

— Вот теперь я точно уверен, что князь приходил в гости к Курочкиной, при этом переодевшись в мастерового, — ответил я ему.

— Так! — согласился Антон Андреич. — А зачем?

То, что Коробейников, ни минуты не сомневаясь в моих словах, принял версию о причастности князя Разумовского к делу Курочкиной, было мне весьма приятно. Я бы не признался в том вслух, но сомнения в моей правоте, высказанные Анной Викторовной, больно ранили меня. Почему-то я считал, что между нами больше доверия. Но наше доверие не устояло перед блеском титула князя.

— Думаю, его очень интересует эта тетрадь, — ответил я помощнику.

— То есть, получается, — продолжил развивать версию Антон Андреич, — что князь убил Курочкину?

— Нет, у него алиби, — опроверг я это предположение. — В тот вечер он играл в карты в дворянском собрании.

— Не понимаю, — вздохнул Коробейников. — Если князь не мог убить Курочкину, то тогда кто же?!

— Нам нужно понять, как князь связан с Курочкиной, — ответил я ему. — Тогда, возможно, мы узнаем, кто убийца. Да и тексты! Их расшифровка, надеюсь, многое прояснит. Завтра нужно будет навестить нашего криптографа. И вот еще что, — вспомнил я. — Отправьте-ка запрос на этого господина в Петербургский университет. Нужно все-таки узнать, почему его оттуда выгнали.

— Будет сделано, Яков Платоныч, — заверил меня Коробейников. — Доброй ночи.

Антон Андреич ушел. А я решил наведаться к дому князя. Я не собирался наносить ему еще один визит. Просто хотел понаблюдать за домом. Неудобно все-таки работать без филеров. Такую слежку абы кому не поручишь, нужны доверенные люди. Так что придется идти самому.

Я пришел к дому князя и расположился под прикрытием кустов так, чтобы мне было видно парадный вход и окна гостиной. Ничего особенного от своей слежки я не ожидал. И, как оказалось, напрасно. Около восьми часов вечера ко входу в дом подошел человек, в котором я с изумлением узнал криптографа Павла Ивановича. Лакей впустил его в дом, и дальнейшие события я наблюдал без звука, через окно гостиной.

Князь принял гостя сразу же. Между ними состоялся разговор, большая часть которого проходила на весьма повышенных тонах. Павел Иванович на чем-то настаивал, Разумовский отказывался, в высшей степени возмущенный. В конце концов, судя по жестам, он велел слуге выпроводить визитера взашей.

В принципе, смысл пантомимы был мне предельно ясен. Еще раньше я знал, что Павел Иванович весьма стеснен в средствах. Игрок, я полагаю. И думаю, ответ на мой запрос в университет это подтвердит. Видимо, он расшифровал тетрадь и нашел там сведения, компрометирующие князя. И не поспешил сообщить их мне, а решил обогатиться путем шантажа. Ну ничего. Завтра я заберу у этого вундеркинда тетрадь и заставлю его рассказать мне все, что он узнал.

А сейчас меня куда больше заинтересовал слуга, который присутствовал при разговоре. Его лицо было мне отлично знакомо. Последнее время оно мелькало на краю поля моего зрения неоднократно. Таинственный Жан, так и не выслеженный Коробейниковым в трактире. И вот это было уже чрезвычайно интересно!

Господин Жан проводил Павла Ивановича до крыльца и, судя по жестам, в резкой форме предложил покинуть поместье князя. Студент послушался и пошел к выходу из парка. А Жан направился в противоположную сторону, к задней калитке. Я решил, что Павел Иванович никуда не денется. Сейчас он отправится домой, разочарованный неудачей своего предприятия. А завтра с утра я к нему наведаюсь и все узнаю. И я решил проследить за Жаном.

Впоследствии я не раз сожалел об этой своей ошибке. Если бы я тогда пошел за студентом и сразу сделал все то, что решил отложить на утро, возможно, мне удалось бы спасти не одну человеческую жизнь. Но, к сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Я принял неверное решение, и события пошли своим путем.

Я шел за Жаном по Затонску, пользуясь тем, что давно стемнело, и пытался понять, куда же он идет. Слежке я был обучен еще с юности, и учителя у меня были отличные. Но и он был мастер. Заметить меня он не мог. Но то ли чуял интуитивно, то ли был просто профессионально осторожен. Проверялся постоянно, путал маршрут, делал внезапные повороты и остановки. Он не пытался от меня отвязаться. Он пытался выяснить, ведут ли его.