Яков. Воспоминания (СИ)

Антон Андреич с улыбкой предъявил ей свой блокнот, который поспешил достать, услышав мое «поговорить».

— А что, он вооружен? — насторожился я такой реакцией Маман.

— Револьвер при нем, — сообщила она. — Давеча пытался устроить стрельбу по бутылкам, едва уняли!

— Мадам! — послышался вдруг голос со стороны комнат девушек. — Я просто решил немножко разрядить напряжение!

Поручик Кожин стоял в дверях гостиной, пьяно покачиваясь и пытаясь опираться на висящую на нем девицу. Да уж, отдохнул поручик изрядно, сразу было видно.

— Для этого у Вас здесь есть другие возможности, — строго сказала Кожину Аглая Львовна.

— Доброго здоровьичка, Яков Платоныч! — приветствовала меня пьяненькая Паша, тоже сопровождавшая поручика. — Давненько к нам не заглядывали!

— Фараон? — не стесняясь меня, спросил у Паши Кожин.

— Ой, но душевный! — утешила она его. — Яков Платоныч, он душа-человек!

Интересно, должен ли я чувствовать себя польщенным в такой ситуации? Пока что ничего, кроме некоторого смущения, я не ощущал.

— Что-то поздно Вы, господа! — обратился к нам с Коробейниковым Кожин. — Я целый день Вас жду!

— Поручик Кожин? — уточнил я, пристально его разглядывая.

— Так точно, — ответил он, наливая себе шампанского. — С кем имею честь?

— Следователь Штольман, Яков Платоныч, — представился я, — а это мой помощник, Коробейников. У нас к Вам несколько вопросов.

— Валяйте! — согласился поручик, отсылая от себя Пашу и награждая ее поцелуем на прощанье. — Шампанского?

Очень мне не нравилось его поведение, если честно. Не люблю пьяных, особенно тех, кто ведет себя вызывающе.

— Так Вы нас ждали? — приступил я к расспросам, устраиваясь в кресле.

— Разумеется, — ответил Кожин. — К кому Вы еще пойдете после самоубийства Львова?

— А откуда Вы знаете, что это самоубийство? — усмехнулся я.

— Говорят, — ответил поручик, — он же отравился.

— Где Вы были сегодня ночью? — спросил я его, решив пока не спорить насчет причин смерти Львова.

— Здесь, разумеется! — рассмеялся Кожин.

— Однако этой же ночью Вы потеряли свою фуражку и перчатки, довольно далеко отсюда.

— Откуда Вы узнали? — спросил поручик, явно пытаясь сосредоточиться.

— Нам все известно, — солидно произнес Коробейников и положил на стол перед Кожиным вышеупомянутые предметы. — Вы оставили это в церкви.

— В какой еще церкви? — недоуменно спросил поручик Кожин, внимательно рассматривая фуражку.

— В той самой, — ответил Антон Андреич высокопарно, — в которой Вы совершили неправедную месть свою.

— Это не мое, — сказал поручик, возвращая фуражку на стол. — Она слишком новая, и у меня вот здесь пятно было. Да, я отлучался этой ночью, зашел в пару кабаков, где-то потерял фуражку. Но ни в какую церковь я не заходил!

— Антон Андреич, — велел я, — опросите девиц, когда здесь точно был поручик и в какое время отлучался.

— Значит, говорите, это не Ваша, — спросил я Кожина, вертя в руках фуражку, чья принадлежность снова стала неясной, — и Вы не венчались с невестой поручика Львова…

— Я?! — изумился Кожин. — Да черт возьми, господин следователь, кто из нас пьян?

— Значит, Вы не были в церкви сегодня ночью? — продолжал я давить на него. — В полусотне верст отсюда?

— Нет, — ответил поручик, снова наполняя свой бокал. — Конечно же, нет.

— Вы заходили к поручику Львову в гостиницу?

— Нет!

— Почему он вызвал Вас на дуэль?

— Это я его вызвал! — возмущенно ответил Кожин. — А причины Вам знать необязательно.

— Ошибаетесь, — усмехнулся я. — Сейчас мы поедем в участок, Вы там проспитесь в камере, и после этого мы с Вами спокойно поговорим.

Я оглянулся в поисках Коробейникова, которого послал собирать свидетельства у девиц, и выяснил, что моего помощника нужно немедленно спасать. Он стоял в кольце улыбающихся девиц, которые наперебой что-то ему рассказывали, пытаясь встать как можно ближе, и явно проигрывал им в напоре.

— Антон Андреич, — окликнул я его. Он бросился на мой голос, как за спасением, смущенный донельзя, рдеющий, как маков цвет. — Сопроводите поручика в нумер.

— Собирайтесь! — поторопил я потягивающего шампанское Кожина. — И оружие сдайте, чтоб без глупостей.

— Нет у него никакого алиби, — сказал мне Антон Андреич, пока поручик прощался с девушками. — Девицы путаются, они числа сегодняшнего не помнят. Мог вполне отлучиться на всю ночь, а они даже не заметили бы.

Поручик Кожин наконец-то закончил нежное прощание с дамами и в сопровождении Коробейникова прошел в нумер, дабы собрать вещи и привести себя хотя бы в относительно приличный вид.

— За что его? — обратилась ко мне Аглая Львовна.

— А он Вам не говорил, какое горе здесь заливает? — спросил я ее.

— Ах, ну как же-с! — с готовностью поведала Маман. — Три дня только об этом и плачет. Разрушился его брак.

— Так значит, к Вам утешаться пришел, — усмехнулся я.

— А куда же еще? — улыбнулась Аглая Львовна. — Где еще раненное сердце выслушают, обласкают, обогреют?

Что-то там поручик долго собирается. Так мы полдня здесь просидим.

— Антон Андреич! — окликнул я моего помощника, желая поторопить. — Вы скоро?

И в этот момент заголосила Паша, а за ней и остальные девицы, заглянувшие в коридор.