Яков. Воспоминания (СИ)

— Неважно, — перебила меня Анна Викторовна одновременно с улыбкой и со слезами на глазах. — Я о другом. Ну, просто я вдруг подумала, что если я… Если я умру завтра и не успею Вам сказать…

— Вы что такое говорите? — теперь уже я перебил ее, испугавшись ее слов. — Вы… Вы даже не думайте!

Даже предположить не берусь, что сделал бы я секунду спустя, так страшно мне стало от ее слов, и так хотелось ее утешить, и сказать, наконец-то, все то, что пока не сказал. Все мое самообладание, все желание держаться как можно дальше, рухнуло под гнетом ужаса от мысли, что я могу ее потерять.

Но минута, подаренная нам небом для этого разговора, закончилась. Евгения Львова, сказавшая, видимо, все, что хотела, уже шла к нам через поляну. И не было возможности продолжить.

— Госпожа Львова, мои соболезнования, — повернулся я к Евгении, подавляя разочарование. — Я должен Вас сопроводить в участок для допроса и следственных действий.

— Да-да, — кивнула она, соглашаясь. И спросила очень спокойно: — Я арестована?

— Нет, — ответил я. — Но дело срочное. Я прошу, у меня экипаж.

— Мне кажется, что они слышали меня, — сказала Евгения, обращаясь к Анне. — Они говорили со мной, только без слов.

Анна Викторовна ободряюще положила ей руку на плечо.

— Если бы мы могли поговорить так раньше! — улыбнулась Львова сквозь слезы.

— Я рада, очень, — сказала ей Анна, — а теперь самое время со всем этим разобраться и поставить все точки.

— Да, конечно, — кивнула ей Львова и шагнула ко мне. — Я готова.

Пока я ездил за Львовой, Коробейников должен был привезти на опознание убитого вчера Барина Лидию Колчину. Я хотел, чтобы она подтвердила, что именно этот человек венчался с ней в церкви в ночь смерти поручика. В ожидании, пока они закончат опознание, я беседовал с Евгенией перед входом в мертвецкую.

— Вы знаете некоего Холодного? — спросил я ее.

— Кого? — в недоумении посмотрела она на меня. — А кто это?

— Бандит, — пояснил я кратко.

— Помилуйте! — возмутилась она. — Я не знаюсь с бандитами!

— Однако, с Барином Вы знакомы, — усмехнулся я в ответ на ее возмущение.

— С Барином? — растерянно спросила она.

— Брачный аферист Барин, — напомнил я ей, — Вы наняли его для розыгрыша в церкви.

— Да, я наняла некоего господина, — потупилась Львова.

— Хотели отомстить брату? — спросил я.

— Да, — вздохнула она. — Поручик Кожин сделал мне предложение, но брат считал, что Кожин мне не пара и восстановил отца против нашего брака.

Дверь в царство доктора Милца отворилась, и вышла Лидия Колчина в сопровождении Коробейникова.

— Ну что? — произнесла Колчина резко, обращаясь ко Львовой. — Вы довольны? Возьмите, это Ваше.

И швырнула под ноги Евгении обручальное кольцо, полученное, видимо, от Барина при венчании.

— Он же простил меня, — растерянно сказала Львова, глядя ей вслед. — Они оба меня простили…

Видимо, ей и впрямь удалось убедить себя там, на кладбище. Да, несложно добиться воображаемого прощения от мертвых. Живые прощают куда сложнее.

— Проходите, — указал я ей на дверь, придерживаемую для нее Коробейниковым.

Она вошла внутрь, а я задержался на секунду, чтобы поднять лежащее на земле кольцо. Все-таки разбрасываться вещественными доказательствами не следует.

При виде лежащего на столе тела под простыней, Евгения занервничала, даже пошатнулась.

— Проводится опознание, — сказал я ей строго. — Поближе подойдите.

Она послушно сделала еще два шага, опираясь на подставленную Коробейниковым руку. Доктор Милц отвел от лица покойного простыню.

— Вы знаете этого человека? — официально спросил я Львову.

— Да, — подтвердила она и, побледнев, прикрыла глаза.

Этого было вполне достаточно, остальное я могу узнать и в управлении.

— Я не хотела смерти брата и жениха, — рассказывала мне Евгения, когда мы оказались в моем кабинете. — У нас были сложные отношения с братом. Мы любили друг друга, но он решил, что Кожин мне не пара. Он вызвал его на разговор, оскорбил, и…

— Поэтому и дуэль? — поторопил я ее.

— Да, Кожин вызвал его, — сказала Львова. — Я не могла допустить, чтобы брат убил жениха, или жених — брата, и заставила их покончить миром. Но брат все равно не отказался от своей идеи расстроить наш союз и настроил отца против жениха. И отец лишил меня своего благословения.

— И приданого, — добавил я. — И что? Вы решили отомстить брату, расстроив его тайное венчание.

Львова молчала, лишь кивнула мне в ответ.

— Как Вы нашли этого господина по кличке Барин? — поинтересовался я у нее.

— Я слышала о нем от нашей экономки, — сказала Евгения. — Она же нас и свела.

— Теперь оба поручика мертвы, — со вздохом сказал я. — И Барин тоже.

Львова сидела, потупившись. Кажется, сейчас она сильно стыдилась содеянного. К сожалению, стыдом мертвых не оживишь.

— Он что, шантажировал Вас? — спросил я, пересаживаясь так, чтобы меня не отделял от Львовой стол.

Она кивнула, не поднимая глаз.

— Это он убил брата? — спросила она меня взволнованно.

Я понимал, чего она боится. Ведь если Барин, нанятый ею, убил ее брата, то это все равно, что она сама убила. Как с этим жить потом?

— Нет, — успокоил я ее. — Но Вы должны помочь нам найти настоящего убийцу.