Яков. Воспоминания (СИ)

Он принялся перебирать фотокарточки и искать записи о клиентах фотографа, а я тем временем продолжил осмотр квартиры. Здесь и в самом деле что-то искали. Все было перевернуто вверх дном. Ящики выдвинуты, вещи разбросаны. По наличию некоторых предметов гардероба, валяющихся в спальне, я предположил, что убиенный фотограф жил не один. Вот только непонятно тогда, где же дама, с ним проживавшая.

Она появилась спустя краткое время. Лет двадцати пяти, довольно миловидная и несколько перепуганная. Вошла в комнату и остановилась, в растерянности глядя по сторонам.

— А что случилось? — спросила девушка, глядя на нас с Коробейниковым со страхом.

— А Вы, собственно, кто? — поинтересовался я, не торопясь вводить ее в курс дела.

— Я здесь живу, — ответила незнакомка. — Меня зовут Глафира Кузяева.

— Сегодня ночью господина Голубева убили ударом гири по голове, — сказал я ей, не пытаясь смягчить известие. В конце концов, она пока что главная подозреваемая.

Глафира побледнела весьма натурально, пошатнулась. Сострадательный Коробейников быстро подставил стул и помог ей сесть.

— Вы кем ему приходитесь? — спросил он ее мягко.

— Я жена, — пролепетала барышня, — гражданская, мы не венчаны были.

Кажется, она и в самом деле не знала о смерти фотографа и теперь потрясена. Но тогда, где же она была, если ни о чем не знала?

— Я сожалею, — сказал я ей, смягчив тон. — А Вы сами где были этой ночью?

— В гостинице, — ответила Глафира. — Мы поссорились вчера.

— По какой причине? — насторожился я.

— Из-за чего произошла ссора? — перевел для нее мои слова Коробейников, видя, что она не торопиться отвечать.

Я покосился на него с некоторым неудовольствием. Антон Андреич всегда был рыцарем и готов был защищать всех прекрасных дам, попадавшихся на его пути, не разбираясь, насколько они достойны защиты. Но в данном случае я видел, что он сочувствует госпоже Кузяевой как-то слишком сильно даже для себя. А ведь она пока что подозреваемая.

Впрочем, мягкость моего помощника и в самом деле помогла нам получить ответ.

— Он сказал, что хочет позвать другую вместо меня! — поведала ему Глафира с некоторой обидой. — Сказал, что она справится лучше.

— В каком смысле? — не понял я.

— Мы занимались фотографиями с духами, если Вы еще не поняли, — ответила девушка. — Я вызывала духов, а Миша их фотографировал.

— То есть, вызывали духов? — уточнил изумленный Коробейников. — Хотите сказать, что Вы медиум?

— Да, — ответила Глафира без тени сомнения. — А вчера он заявил мне, что хочет позвать медиума с именем. Чтобы о деле поговорить.

Мне сделалось несколько тревожно. В Затонске не так уж много медиумов. Неужели Анну Викторовну как-то коснулась эта история?

— И это после всего того, что я для него сделала, понимаете? — возмущенно продолжала Глафира. — Ведь это я надоумила его фотографировать духов, и дело пошло!

— Неужели? — поощрил ее Антон Андреич к дальнейшему рассказу. — И этот медиум с именем, он что, согласился?

Как видно, нас с Коробейниковым встревожило одно и то же.

— Нет, конечно, — ответила Кузяева язвительно. — Отказала она ему сразу. Но он как-то уговорил ее прийти для разговора.

— Так она пришла? — уточнил я нетерпеливо.

— Я не знаю, — ответила Глафира. — Я ушла и ночевала в гостинице. Позвольте мне уйти, — прошептала она со слезами на глазах.

— Конечно, — ответил ей сострадательный Антон Андреич, бросая на меня умоляющий взгляд.

— Вам нужно успокоиться, — кивнул я, соглашаясь. — А как имя этого известного медиума? — на всякий случай уточнил я, хоть и был уже уверен в ответе.

— Анна Миронова, — подтвердила мои опасения Глафира.

— Странно было бы услышать что-то иное, — пробормотал я недовольно.

Снова Анна Викторовна оказывается замешанной в убийство из-за своих духов. Надеюсь, история с инженером Буссе не повторится, и мне не придется снимать с нее подозрения.

— Антон Андреич! — раздраженно окликнул я своего помощника, все еще уставившегося на дверь, за которой скрылась Глафира. — Делом займитесь. Ищите на снимках что-то необычное, непонятное.

Оставив Коробейникова перебирать фотокарточки, я вернулся в управление, намереваясь заняться прочими делами, связанными с убийством фотографа. Следовало бы, разумеется, навестить Анну Викторовну, чтобы выяснить точно, была ли она у Голубева, и во сколько. Но я решил это отложить. Во-первых, в доме Мироновых меня по-прежнему не принимали, а во-вторых, уверен, раз уж барышня Миронова имеет касательство к этому убийству, она появится в моем кабинете сама, и весьма скоро. Следует только подождать. А пока я займусь прочими делами.

Но заняться делами у меня не получилось. Едва я зашел в кабинет, как меня позвал наш полицмейстер.

— Яков Платоныч! — Николай Васильевич мне радостно улыбался, что редко предвещало приятные известия. — Как успехи?

— Дело ясное, — сообщил я ему, — этот фотограф был убит ударом по голове гирей, место преступления осмотрели, а тело отправили доктору Милцу.

— Какое варварство! — вздохнул Трегубов. — А что, он действительно духов фотографировал?

— Ну что вы! — поразился я доверчивости нашего полицмейстера. — Ну, обман чистой воды!