Яков. Воспоминания (СИ)

— Ну как же! — возразил он мне. — Публика верила.

— Публика всегда верит, — ответил я с неудовольствием, — верит вопреки очевидности.

— Может быть, нам к Анне Викторовне обратиться? — предложил Николай Васильевич.

— Вы что, шутите? — не поверил я своим ушам.

Ну, когда я слышал подобное от Коробейникова, я уже не удивлялся. Даже наш материалист доктор Милц, помнится, предлагал мне подобное. Но полицмейстер, должностное лицо!

— Нет, ну она у нас специалист по духам, — ответил Трегубов на полном серьезе, будто и не понимая моего изумления.

Лучше всего прозвучало это «у нас». Медиум Анна Миронова, внештатный сотрудник полицейского управления, специалист по духам. Может, господин полицмейстер и жалование ей выплачивать станет?!

— Да полноте! — сказал я ему досадливо. — Это фокус фотографической техники!

— Ну, ладно, справимся своими силами, — недовольно вздохнул Трегубов, поняв, что привлекать барышню Миронову я не намерен. — Тут вот еще что: заявление поступило о пропаже помещицы Спиридоновой, двадцати пяти лет. Уехала вчера верхом на прогулку и не вернулась. Я уже послал команду прошерстить лес, а Вы поезжайте в поместье.

— Я? — возмущение мое вспыхнуло, как солома. — Да мне б с фотографом разобраться!

— Яков Платоныч! — строго сказал мне полковник Трегубов, поднимаясь. — Если бы я был начальником небесной канцелярии, я бы распорядился, чтобы все происшествия в Затонске совершались после раскрытия нами предыдущих. А пока что я, всего лишь навсего, начальник губернской полиции. Так что поезжайте, голубчик. Там дети остались.

— Дети? — встревожился я. — Сколько лет?

— Семнадцать, брат и сестра, — ответил Николай Васильевич. — Поговорите с ними.

— А матери двадцать пять? — уточнил я недоуменно.

— Мачеха, — пояснил Трегубов и решительно покинул мой кабинет, показывая, что разговор окончен.

Что ж, господин надворный советник, собирайтесь и поезжайте, куда приказано. В конце концов, полицмейстер является Вашим прямым начальством, как он только что Вам напомнил. Да и нет причин для раздражения, если честно. Помнится, в Петербурге и по пять дел одновременно вели и справлялись. А тут в Затонске уже и два много стало? Обленились Вы, господин Штольман, размякли. Принимайтесь за работу и не жалуйтесь.

Усадьба помещика Спиридонова располагалась за городом, но совсем недалеко от Затонска. Двор был пуст совершенно, ни одного человека не видно. Я постучал в дверь дома, но никто не спешил мне навстречу. Куда же они все подевались? Потянув осторожно дверь на себя, я выяснил, что она не заперта. Что ж, попробую отыскать хоть кого живого.

В прихожей тоже было пусто, но из гостиной доносились голоса. Я прислушался.

— А потом Париж! — произнес молодой мужской голос.

— Париж! — восторженно вторил ему женский, не менее молодой. — Остановимся в лучшей гостинице.

— На Монмартре, — согласился молодой человек.

— Говорят, там живут художники и поэты, — сказала барышня. — И много маленьких кафе.

— Да-да! — впечатлился юноша. — Мы будем гулять и пить кофе и шампанское.

— Я буду писать картины на Монмартре, — продолжила мечтать барышня, — как настоящий художник.

— И Иван будет с нами, — добавил юноша.

— Прошу прощения, — прервал я их мечтания, входя в комнату. — Я стучал.

— Что Вам угодно? — спросил молодой человек, поднимаясь мне навстречу.

— Я следователь, — представился я, — Штольман Яков Платонович.

— Вы из полиции? — уточнил юноша.

— Так точно, — ответил я ему. — А Вы?

— Константин Спиридонов, — представился он. — А это моя сестра Виктория Спиридонова.

— Вы сегодня сделали заявление в полицию, — сказал я им, — о пропаже госпожи Спиридоновой.

— Да, мы… — смутился он и, вспомнив о вежливости, произнес: — Прошу садиться.

— Благодарю, — ответил я, усаживаясь в кресло. — Так что случилось?

— Наша мачеха пропала, — сообщил Костя, — Елена Константиновна Спиридонова. Вчера уехала верхом на прогулку и не вернулась.

— А почему же заявили только сегодня? — удивился я.

— Мы думали, — вступила в разговор Виктория, — она по обыкновению поехала к кому-нибудь из соседей и осталась на ночь.

— Такое уже случалось, — добавил ее брат, — просто с утра Алмаз вернулся один и мы решили пойти в полицию.

Судя по всему, пропавшая Спиридонова не отличалась строгим поведением. А еще, как мне кажется, любви у нее с приемными детьми не получилось.

— Верно решили, — одобрил я. — А в доме кроме Вас кто-нибудь есть?

— Нет, — ответил Константин, — конюх и горничная, они приходящие, и со вчерашнего утра их не было.

Я покосился на стол, в изобилии заставленный чайной посудой. Похоже, брат с сестрой, воспользовавшись отсутствием мачехи, приглашали гостей.

— Мы посуду не убираем, — пояснила Вика, проследив мой взгляд, — горничная придет.

Значит, с гостями я промахнулся. Это просто гора посуды, оставленная братом с сестрой. Можно посочувствовать горничной. Однако, какое странное воспитание. Так ведь и с голоду недолго помереть, если горничная заболеет, скажем.

— А Ваши родители? — спросил я их.

— Матушка умерла давно, — потупился Костя, — а батюшка женился на Елене Константиновне, но год назад тоже умер.