Яков. Воспоминания (СИ)

— Никаких следов взлома, — сказал я задумчиво, осмотрев окна, — и на дверях тоже.

— Я клянусь, в девять часов вечера она была в постели, — взволнованно сказала сиделка, — я проверила здесь все, как обычно: замки, окна, двери.

— Вчера вечером Вы дверь закрывали? — спросил я ее.

— Да, — ответила она, — как всегда.

— Как всегда? — переспросил я. — То есть, каждый вечер Вы проделываете одну и ту же операцию, отработанную до малейших мелочей и каждого движения?

— Это верно, — подтвердила сиделка. — Я могу хоть с закрытыми глазами, хоть во сне эти замки запирать.

— Вот-вот, во сне! — ухватился я за ее слова. — Может быть, все это вам просто приснилось?

— Как это? — не поняла она.

— Ну, витая в облаках, Вы прикрыли дверь, ушли, — пояснил я, — а подумали, что заперли замки. Вы же делаете это каждый день?

— Но ведь утром дверь была заперта! — возразила мне сиделка. — Я же не сумасшедшая?

— Ну, тогда я сумасшедший? — спросил я ее с раздражением. — Девушка исчезла из запертой комнаты!

— Я запирала! — со слезами в голосе воскликнула сиделка.

Вот только подтвердить этого никто не может. Так же, как некому подтвердить и тот факт, что утром дверь была заперта. Это только с ее слов известно. В этом случае Элис могла просто выйти и уйти из дома. Полагаю, что, если все так, мы быстро разыщем ее. Нужно будет послать предупреждение в больницу.

Собственно, не будь Элис Лоуренс той, кем была, на этой версии я бы и остановился. Но в данном случае следовало рассматривать и возможность похищения.

Я еще раз осмотрел комнату, прошел в ванну. За мной тут же последовали раздраженный князь и взволнованная Анна Викторовна. Она все время была здесь, еще до моего прихода, но ничем не пыталась привлечь моего внимания, видимо, боясь помешать мне работать. Я видел, что она расстроена до крайности, и надеялся, что смогу ее успокоить, как можно скорее обнаружив, куда же делась Элис.

— А у кого еще есть ключи? — спросил я.

— У доктора Милца и у меня, — ответил Разумовский, — больше ни у кого.

— Кто-то мог сделать копии?

В этот момент я заметил на полу в ванной крошечный пучок непонятных волос. Подняв его с пола, я осторожно упаковал эту единственную пока улику. Впрочем, возможно, это и не улика вовсе.

— Свои ключи я обычно храню в кабинете, в ящике, — поведал князь.

— А где они сейчас? — спросил я.

— Сейчас они здесь, — Разумовский в раздражении хлопнул по карману.

— Ясно, — сказал я ему, — думаю, у меня еще будут к Вам вопросы.

— В любое время, я к вашим услугам, — сдерживая раздражение, с предельной вежливостью ответил Кирилл Владимирович.

Мы покинули комнаты Элис. Анна Викторовна выходила последней, и я чуть задержался, желая с ней поговорить.

— Анна Викторовна, — обратился я к ней, — Вы ведь и раньше видели сны про Элис. Они даже помогли нам.

— Просто я обычно сны вижу только про м… — Анна прервалась, не в силах произнести страшное.

Голос ее дрожал, и слезы стояли в глазах.

— Нет-нет! Элис — она жива! — с горячностью продолжила говорить она, смахивая непокорную слезинку. — Я чувствую!

— Хорошо, — поспешил я ее успокоить, — хорошо, что она жива!

Но Анна, видимо, не в силах больше сдерживаться, вдруг разрыдалась, уткнувшись мне в плечо.

— Я ее найду! — пообещал ей я, пытаясь утешить, — я ее обязательно найду!

Но Анна Викторовна не слушала меня, плача горько и отчаянно, как обиженный ребенок. Я обнял ее, прижал к себе тихонечко, чуть баюкая, позволяя ей выплакаться. Ну что же мне сделать, что бы она не плакала?! У меня сердце сейчас разорвется, так она рыдает!

— Я найду ее, — снова произнес я. — Я Вам обещаю!

— Нет! Это я во всем виновата, — проговорила Анна сквозь слезы, подняв голову с моего плеча. — Это я! Из-за меня все!

— Да в чем Вы виноваты? — не мог понять я.

— Во всем, — ответила она, не прекращая плакать. — Я всем только зло приношу, даже бедной Элис!

— Да помилуйте, причем здесь Вы?! — изумился я.

— Я ошибка! — почти прошептала Анна Викторовна с отчаянием. — Меня не должно быть, понимаете?!

— Ну что за дикая идея? — спросил я как можно спокойнее, пытаясь и ей передать мою уверенность.

Я узнал фразу из письма Демиурга, разумеется. Тогда я не подумал, что Анна может всерьез проникнуться всеми этими бредовыми обвинениями, считая, что она испугалась просто за свою жизнь. Но ее страх и ее боль оказались глубже и сложнее. И когда я найду Демиурга, я заставлю его ответить за все, и за эти ее слезы тоже.

— Это он мне сказал, — сквозь слезы сказала Анна Викторовна. — Я не вписываюсь в Формулу Создателя, меня быть не должно!

— Ну кто Вам сказал? — возмутился я, нежно прижимая ее к себе.

— Этот Анненков! — пожаловалась Анна совсем по-детски. — Он такой гадкий, такой отвратительный!

И она снова с рыданиями спрятала лицо у меня на шее.

— Да не слушайте Вы его! — сказал я обнимая ее, прижимая к себе, утешая. — Вы самая-самая прекрасная и замечательная, лучшая часть этой вселенной. Вы всем нам нужны, — продолжал я, осторожно гладя ее по спине и борясь с желанием поцеловать локон на ее виске, — родителям, родным, мне…