Яков. Воспоминания (СИ)

Доктор Милц, которому я принес свою, вернее, Петра Миронова находку, подошел к ее изучению со всей тщательностью. Долго осматривал, обнюхивал. Собирал пробы со стекла и с пробки и смешивал с различными веществами, пытаясь точно определить, что же было в этой бутылке до того, как она разбилась. Я молча ждал, стоя рядом, засунув руки в карманы, чтобы не видно было, что от нетерпения я уже кулаки сжимаю.

— Ну что там, доктор, — не выдержал я наконец. — Яд?

— Да нет, — задумчиво произнес Александр Францевич, — скорее наоборот. Очень похоже на отвар из трав, который используют при лечении больных почек.

— Да, кстати, — показал он мне снова орудие преступления, — этикетка на греческом языке — это бутылка из-под елея.

— Елея? — переспросил я. — Это же оливковое масло с добавками, его привозят в Россию из Греции.

— Правильно, — согласился Милц, — и используют в наших церквях во время богослужения.

Однако, какое у нас занятное орудие убийства: бутылка из-под церковного масла, заполненная лекарством. Можно ли найти что-либо более мирное? И нет ли в этом какого-либо знака, который можно прочитать, чтобы понять, о чем думал убийца.

Но в любом случае это ниточка к убийце. Ведь где-то он взял эту бутылку. А значит, можно найти, где.

Поблагодарив доктора Милца, я отправился в управление, но по дороге меня перехватил Коробейников, который как раз закончил свои совершенно безрезультатные поиски. Ни в приличных гостиницах, ни в меблирашках, ни даже в борделе не объявлялся ни один математик. Так что и здесь пока был тупик. Пытаясь вместе додуматься до чего-то путного, мы пошли по улице, привычно размышляя на ходу.

— Ну, допустим, некий маньяк, свихнувшийся на Формуле Создателя, прятался в саду у Мироновых, поджидал Анну Викторовну, — предположил я, — а здесь появился Анненков, и он убил его.

— А зачем поджидал? — встревоженно спросил Коробейников.

— Очевидно, чтобы предупредить Анну Викторовну об опасности, — ответил я.

— Но убийца — и без оружия? — недоумевал Антон Андреич.

— Ну, может он не хотел убивать его в тот день, — продолжил я строить предположения. — Хотел понаблюдать за Мироновыми, а здесь появился профессор.

— Безоружный, но с бутылочкой елея, — съязвил Коробейников. — Как-то это…

— А куда у нас поставляют елей? — спросил я его.

— В церкви и монастыри, — ответил Антон Андреич.

— Вот по церквям и пройдитесь, — велел я. — Надо узнать, кто разливает самодельное снадобье в бутылки из-под елея. А я в монастырь.

— В монастырях нередко находят приют странники, юродивые и прочие психически неустойчивые личности, — заметил мой помощник.

— Правильно мыслите, — похвалил я его.

И поймав извозчика, направился в монастырь.

В монастыре меня направили к келарю, отцу Артемию. Именно он, среди прочего, отвечал за прием и поселение паломников. Отец Артемий легко согласился ответить на мои вопросы, хоть я и не объяснял ему причину, по которой их задаю, а лишь представился.

— Каждому страждущему даем ночлег и пропитание, — сказал он в ответ на мой вопрос о паломниках.

— И сколько же у Вас постояльцев?

— Двадцать пять душ ночевали, — ответил отец Артемий, — но они все время меняются. Одни насовсем уходят, другие возвращаются на ночлег. Да и новые к вечеру подойдут.

— А как Вы их учитываете? — поинтересовался я.

— Как учитываем? — не понял он моего вопроса.

— Ну, может быть, есть какая-то книга учета постояльцев?

— Книга? — усмехнулся монах. — Да Господь с Вами. Никто и имен-то у них не спрашивает. Бог всех знает, все видит.

— Вне всякого сомнения, — согласился я несколько ошарашенно.

Мне, полицейскому, подобный порядок казался скорее хаосом и вызывал пугливое изумление.

— А скажите, — спросил я, не очень уже надеясь на ответ, — среди этих постояльцев часто сумасшедшие попадаются?

— Ну, это как посмотреть, — строго ответил отец Артемий, — кому сумасшедшие, а кому и Божьи люди.

— Ну, Божьи люди, — согласился я.

Как ни назови, важна лишь суть.

— Так все, почитай, — ответил монах.

Крайне содержательный разговор у нас получается. Отец Артемий будто бы на все вопросы мои отвечает, но в то же время я ведь абсолютно ничего у него так и не узнал.

— А никто из них не упоминал о Формуле Создателя? — спросил я уже от отчаяния.

Мне показалось в тот момент, что мой вопрос его насторожил. Но то, как он ответил, сбило меня с толку, и настороженность его я принял за гнев. О чем впоследствии сильно пожалел.

— Не слыхал такого, — строго ответил отец Артемий, — для Бога есть одна формула — молитва.

— Скажите, — я попробовал зайти с другой стороны, — а кто-нибудь из братьев, может быть, варит отвар для здоровья?

— Так как же, я варю, — охотно признал монах. — А что, и до полиции уже молва докатилась? А чем страдаете? — поинтересовался он у меня.

— Любопытство, — пожаловался я ему. — Частенько, знаете, сую нос в чужие дела. Может, есть у Вас какое средство от этой хвори?

— Молитва, сын мой, опять же молитва, — усмехнулся в усы монах. — А вот если, к примеру, почками страдаете…

Ну вот, наконец-то, и информация. Я уж и не надеялся.