Яма слепых. Белая стена. Рассказы

Было бы лучше, если бы он держался спокойнее. У него опять возникло желание убедить сына разумными доводами — это большее, на что Диого Релвас был способен, ведь еще минута — и он поддастся эмоциям и тогда уж не ручается за последствия. Диого Релвас все время смотрел на стоящий на столе хрустальный кувшин, который ему так хотелось хватить об пол и увидеть, как он разлетится на мелкие кусочки. Может, тогда сын поймет, что должен переменить свой тон. Ведь Диого Релвас или был подчеркнуто вежлив, или подчеркнуто груб, либо — либо, он не умел себя вести иначе. И сын это знал. Да и все это знали. Так зачем же вызывать на грубость? Какую физиономию скроит Мигел Жоан, если он без обиняков скажет, что доверил внуку ведение дел в хозяйстве Релвасов только потому, что не считает сына сведущим в подобном деле? Что, этого тот добивается?!

Диого Релвас приехал сюда совсем не для того, чтобы усугубить уже имеющиеся между ними разногласия. Он приехал, вернее, его привела сюда предусмотрительность — дальний прицел или, возможно, желание установить разумные отношения.

Он повторил приблизительно то же, что говорил в тот день, когда Мигел и Андраде — отец его вдовой невестки — приезжали к нему относительно семейной кооперации, которую хотел создать Релвас. Делал он это явно нарочно и не смотрел в лицо сына.

— Вы, Мигел Жоан, меряете всех своей меркой. Я лично никогда не хотел вас ни унизить, ни обойти. Я хозяин дома — моего дома, имейте это в виду, и еще: запомните — все решаю я один, только один. Руй Диого без меня шагу не делает. И так будет до моей смерти. Каждую бумагу он будет подписывать у меня. Однако все это завтра же может перейти в ваши руки, Мигел Жоан, если другие члены семьи сочтут вас наиболее способным для такого дела. Так что все зависит от вас. Я счел уместным дать хозяйничать Рую Диого потому, что он самый взрослый из моих внуков, и для того, чтобы все оценили мое стремление дать власть в руки молодым, которые представляют будущее. Разве это непонятно? Но меня не захотел понять тот, кому следовало бы понять в первую очередь… Терпение! Говорю вам это с горечью и уверяю вас в своей решимости не менять то, что кажется мне хорошим. В этом я был, есть и буду непреклонным.

Да, он шел на соглашение, да, он шел на уступки, придумывая объяснения, которые казались бы правильными, не являясь таковыми. Он начал заботиться о внешней стороне разговора, да, и он стал играть в подобные игры. Это был факт.

— И я считаю, что, несмотря на го что у вас было важное дело, пусть важное, вы не должны были отнестись невнимательно к моему появлению. Ведь я, я к вам приехал, Мигел Жоан, я, ваш отец. И чего такого особенного я хотел от вас, в конце-то концов? Не так уж и много! Обсудить, с вами известие, и довольно прискорбное, и вместе с вами подумать о тех мерах предосторожности, которые следует принять во избежание непредвиденных действий республиканской канальи. И опять же: я пришел к вам… Это означает, что я превыше всего ставлю интересы нашего дома.

Он помолчал. Взял хрустальный кувшин в руки и сделал вид, что заинтересовался игрой его граней.

— Я приказал запереть ворота… Это — то элементарное, что надлежит сделать. У вас есть пистолет?

— Пистолет и четыре полных обоймы, — ответил Мигел Жоан, не поднимая головы.

— Поднимите голову… Вы же знаете, что я люблю видеть лицо того, с кем разговариваю. Чтоб все как есть, начистоту!

— Это не так просто…

— Что вы хотите этим сказать?

— Что не так просто забыть, как вы меня оскорбили в присутствии слуг, именно в присутствии слуг. Все остальное значения не имеет! Я ведь женат, и я отец троих детей. А вы, сеньор, обращаетесь со мной, будто я, ну… Диого Луис…

— Говорите дальше! Что вы еще желаете мне сказать?! Пользуйтесь случаем, выкладывайте.

— Я сказал все.

— Не много.

— Достаточно.

Диого Релвас поставил кувшин на бюро, когда услышал голос внука, отдающего распоряжение кучеру запрягать лошадей. Твердость в его голосе пришлась по душе землевладельцу. И он с удовольствием отметил, что твердость эту внук унаследовал от него, Релваса, хотя его порывистость явно была свойственна крови рода Перейра. Но твердость, твердость — от деда с материнской стороны. Да, он умеет приказывать. Так ведь это его внук, разве н-нет? — заметил землевладелец сам себе. Мигел Жоан истолковал его улыбку по-своему и стал слушать отца несколько по-иному, спокойнее.