ЯнеМОЛЬ

– Ты чего застрял? – грубо заявил Мишка. – Банкир через 30 минут уезжает.

– Ты сам сварить трубу не можешь? Все инструменты на месте! – жёстко ответил Санька.

– Тык… Пык… 30 минут всего и банкир уезжает… – чувствовалось: Мишка оторопел.

– Пусть уезжает к чёртовой матери! – сквозь зубы проговорил он.

– Ё…

Санька не дослушал, какие согласные после «ё» последуют, и сам бросил телефон. Посыл хоть кого-то по-материнской линии окончательно вернул ему силы. Он нащупал ключи, поднял их, и, крепко встав на обе ноги, уверенно зашагал в офис управляющей компании. Вернуться в квартиру банкира и, с улыбочкой командовать Мишкой, чтобы хоть как-то сымитировать его работу в глазах клиента, Санька не мог, да и не хотел.

По дороге он снова набрал телефон жены.

– Лена, слушай меня внимательно! – отчётливо и чуть ли ни по слогам начал он.

– Ты чё? – испуганно ответил голос, с которым первый раз в жизни заговорили в таком тоне.

– Хватит «чёкать»! Тебе 35 лет, двое детей, а разговариваешь, как бичиха. Если ты, ещё хотя бы один раз, возьмёшь у Мишки деньги, сама свои долги будешь закрывать, поняла? И не только Мишке долг отдавать, но и за своего отца выплачивать кредит.

– Какого хрена ты взъерошился? – голос на том конце стал приходить в себя и в нём проявились привычные для Саньки, хозяйские нотки.

– Два раза не повторяю! – он отрезал все попытки прижать себя к ногтю. – Дальше: если хотя бы один раз пойдёшь за пивком на несколько дней или приведёшь своих пьянчух в наш дом, подаю на развод и детей ты не увидишь.

Санька первым закончил и этот разговор. Вдруг он ощутил радость оттого, что пусть и так коряво, так непривычно жестоко, он впервые начал по крупицам восстанавливать справедливость и определять другим те границы, за которые они не должны заходить.

Это новое ощущение в буквальном смысле окрылило его. Так чувствует себя человек, впервые нащупавший внутри себя своё «я». Теперь ему на хрен не нужны ни гирьки-оправдашки, ни весы.

На их смену пришли «красные флажки» и он никому не даст заходить на свою территорию. Теперь любое «мы» / «ты» / «они» будет бить током, словно от электроограды, как только «кто-то» попробует перешагнуть через Санькино «я».

Да! С сегодняшнего момента он будет силой восстанавливать справедливость. Одолжил кто-то у кого-то денег? Теперь ни одна сволочь не получит от него чужой долг! Кто-то спивается? Тогда этот кто-то идёт лечится, или, собрав весь скарб, сваливает в туман! Кто-то делает вид, что работает? Тогда он, Санька, делает вид, что это скрывает!

Гордый собой, он распахнул дверь офиса управляющей компании и увидел там разъярённого Мишку.

– Ты не охренел ли часом, а? – с порога заорал Мишка. – Банкир, сука, в бешенстве! Настучал директору, что у тебя драная спецодежда. Якобы ты своими вываливающимися отвёртками чуть антикварную мебель ему не поцарапал. Лично при мне позвонил и нажаловался, падла. Всё это потому, что мы с утра ничего не сделали и отняли у него драгоценный час времени. Директор через 10 минут приедет и будет тебя штрафовать за нетоварный вид и просранную заявку. А может вообще уволить нас обоих!

Санька ничего не смог ответить. Вся его недавняя эйфория пошла коту под хвост. Он будто бы неудачно прокатился на американских горках. За какие-то полчаса его то швыряло резко вниз, то взмывало выше облаков. Но нечаянно всё поломалась, и он с вершины, без страховки, рухнул на твёрдую землю.

Тут-то и сорвало со старых ран все пластыри, заклеенные на живульку, и обнажились во всей их неприглядности, давние проблемы. Попутно все его новоиспечённые теории о красных флажках и гирьках-оправдашках, начали смешиваться в сознании.

Вышла странная штука: Санька и по-старому не мог всё воспринимать, и новое ещё не прижилось. Вот и остался он наедине со всем ядовитым и гадким, в нём бурлившим. Его душу ещё сильнее стала грызть обида, обгладывая, словно гиена кости, остатки здравого смысла.

Если бы он, хотя бы пару часов, побыл один в своём новом состоянии… Ведь для закрепления переживаемого опыта нужно время. А нужных часов для спасительного одиночества ему никто не дал.

Мог бы он ещё потерпеть? Мог! Мог бы он взять себя в руки? Мог! Но только при условии нескольких часов полной тишины! Без этого он переставал быть хозяином своих эмоций, терпения и собственных рук.

Ему, как раненному зверьку, просто кровь из носа необходимо спрятаться в норке и зализать раны. Но раз в норке чужак, а отступать дальше стены – физически невозможно, Санька в буквальном смысле забился в угол комнаты и начал вытаскивать из многочисленных карманов своей порванной куртки рабочие инструменты и раскладывать их на столе. Причём делал это ни где-нибудь, а на том самом столе, за которым VIP-жители обычно попивали кофе в ожидании приёма директора.

В звенящей пустоте прошла минута, другая. Мишка, как заворожённый, следил за тем, как его товарищ аккуратно раскладывает небольшие ключи, отвёртки и прочие орудия труда по размеру и функционалу. Будто в каком-то забытьи от увиденного, Мишка присел на белоснежное кожаное кресло и, спустя пару минут, выдавил: