Янтарь чужих воспоминаний

— Ты читаешь мои мысли, Кай. Я просила тебя этого не делать. Но тебе плевать на мои просьбы, да? Я не могу от тебя защититься, но я ведь попросила!

— Цветочек…

— Не хочу с тобой разговаривать, — она оттолкнула мои руки и встала. — Не буду разговаривать. Зачем? Раз ты лезешь ко мне в голову, не буду больше сотрясать воздух.

Она выпрямила узкую спину, фыркнула и ушла в душ. Я усмехнулся, глядя ей вслед. Ну-ну…

* * *

Лили не разговаривает со мной уже неделю. Первый день я ушел в хранилище и просто забыл об этом, выкинул из головы, как инцидент, не стоящий внимания. А вечером не сразу понял, почему на мои вопросы синевласка молчит и смотрит в потолок.

— А, вспомнил, — усмехнулся я, — ты со мной не разговариваешь. Вот повезло. Никакой болтовни, лишь приятное времяпровождение. Мечта любого мужчины!

Лили насупилась, а я, рассмеявшись, ушел в душ.

— Жду тебя через несколько минут, детка.

Уже стоя под тугими струями воды, услышал скрип половицы и уловил движение отъезжающей стеклянной дверцы. Улыбнулся, не поворачиваясь. Значит, обида распространяется только на разговоры. Забавная синевласка. Я быстро заставлю ее открыть рот…

Рот Лили открыла. И звуки тоже издавала. Некоторые. Такие, от которых я в некоторых местах дымиться начинал. Но слов не было, как я ни старался. Да уж… упрямства цветочку не занимать.

Но это было только начало. Через три дня ее молчание забавлять меня перестало и начало злить. Утром, как обычно, прошел на кухню, делая вид, что ничего не происходит.

— Ты выпила лекарства?

Нахмуренный лоб. Поставил перед ней стакан воды, отсчитал таблетки и пилюли. Проследил, чтобы все выпила.

— Омлет будешь? — спросил синевласку. Она мотнула головой.

— А что тогда? — задал провокационный вопрос. Лили демонстративно постучала пальцем по своему лбу.

— М-м-м… плохо слышно что-то. Кашу? Нет? Котлеты? Тоже нет? Огурцы с медом? Думай громче, синевласка, у тебя в голове дрянь какая-то!

Девчонка пожала плечами. Я взбесился, открыл банку с кошачьим кормом и швырнул на стол.

— Завтрак подан!

Она посмотрела мне в лицо своими медовыми глазами, взяла вилку и принялась есть. Судя по эмоциям, ей даже было вкусно, только стыдно перед Мраком. Я отобрал банку и кинул в раковину. Синевласка лишь молча облизала вилку.

— Ты что, меня дрессировать решила? — бросил я, стараясь не орать. Лили посмотрела мне в лицо и качнула головой.

— Вряд ли получится, детка. Я уже слишком большой мальчик, знаешь ли!

Она пожала плечами.

— Лили, прекращай. По-хорошему. Пока я не разозлился.

Девчонка посмотрела невозмутимо и откусила кусочек хлеба. Принялась молча жевать.

— Я тебя выпорю. Ремнем, — пообещал я. Синевласка снова пожала плечами, чем взбесила меня окончательно. Но не пороть же ее на самом деле? — Ну и молчи, — швырнул на стол мешочек с кофейными зернами, так что они разлетелись по всей кухне. И ушел одеваться. Когда вернулся, на столе стояла чашка ароматного напитка, как я люблю, все зерна убраны, а сама Лили ушла в сад и сидела там, копаясь в земле. Я посмотрел в окно на ее узкую спину, покосился на кофе.

— Вот же зараза, — пробормотал я Мраку. Кот промолчал. — Выкину. Обоих.

* * *

Еще через два дня я стал ловить себя на том, что прислушиваюсь к разговору Лили с котом. Сижу в гостиной и делаю вид, что мне плевать, а сам подползаю ближе, чтобы лучше слышать. С этим противным облезлым зверюгой синевласка общается и даже смеется, но стоит зайти мне — замолкает. И мне хочется ее за это прибить. Раздражает жутко. Конечно, я могу ее заставить разговаривать, и даже говорить то, что мне хочется услышать. Но какой в этом смысл? Мне не нужна говорящая кукла, повторяющая мои собственные мысли. Меня забавляли ее… но открывать рот синевласка отказывается категорически. И в ее эмоциях столько упрямства, что молчать она будет до следующей весны!

Не в силах поверить, что иду на поводу у девчонки, я вышел на террасу, где она сидела.

— Лили, я был не прав, — сквозь зубы выдавил я.

Она подняла голову, наморщила носик, показывая, что думает о таком извинении.

— Я не собираюсь тут ползать на коленях, вымаливая твое прощение! — снова обозлился я. Цветочек пожала плечами.

— Лили, не выводи меня! — мрак, я уже ору, как ненормальный. А эта синеволосая пигалица только смотрит мне в лицо и молчит!

И желание свернуть ей шею становится просто невыносимым. Развернулся и с размаха вогнал кулак в толстое стекло на двери террасы. Осколки посыпались мне на ноги и вонзились в руку, вспаривая кожу. Кровь из разрезанного запястья сразу залила мои брюки и белую рубашку.

— Кай! Да что же ты… да как ты… Подожди, подожди, я сейчас… Надо промыть!

Я старался не усмехаться, пока она носилась вокруг меня, вытаскивая осколки из кожи и промывая порезы дезинфектором. И не прекращая меня успокаивать, что-то говорить, целовать… Мне хотелось рассмеяться, но я лишь болезненно морщился. Все же малышка не глупа, и мне не стоит выходить из образа.

— Рубашка испорчена, — с жалостью прошептала Лили, целуя мою забинтованную ладонь. — Дай сниму, осторожно… А это была твоя любимая…