Янтарные глаза

И быстро оказывается побежден. Сразу после испытания жаждой, где он продемонстрировал сверхчеловеческое самообладание, он напивается как свинья, как сапожник, в стельку, до чертиков — так, что не способен воспринимать мир вокруг, что уж говорить о сохранении достоинства. И этим все изящно заканчивает. «Вдруг оно вернется,— думает Лукас.— Вдруг это удивительное состояние бесконечного слияния и сливающейся бесконечности продолжится, вдруг мне удастся его продлить». Однако вместо этого ему страшно плохо, и в список пережитых экстремальных состояний тела и души добавляется алкогольное отравление. Он смутно припоминает, как лежит головой на столе, на грязной скатерти и рыдает навзрыд, пока Пол очень бережно и смущенно похлопывает его по плечу… но ничего об этом не знает. Не знает, тошнило ли его, а если да, то куда. Не знает, как добрался домой. К счастью.

Если бы не милосердная алкогольная амнезия, скрывшая неловкий эпилог грандиозной Встречи Лукаса Хильдебрандта со Вселенной, он ненавидел бы своего отца на порядок больше.

Глава двадцать вторая

ссенское прорицание

Когда глееварин уже не знает, как быть,— лучше всего собраться и пойти на работу. После двух выходных, которые Камёлё провела, заметая следы и просматривая протонацию, ей казалось, что стоять за прилавком не так уж и плохо. Релаксация! Облегчение!

Худшее было позади. Она оторвалась от зрёгала.

Теперь точно. Ее неустанная, обостренная осторожность помогла ранним субботним утром зафиксировать момент, когда церковный исполнитель по дороге на космодром готовился вмешаться в протонацию. Не успел он запустить маскирующие пятна, как Камёлё обнаружила неудачный шов, крошечный пробел в искусственно измененной реальности. Так к ней попала главная информация: зрёгал покидает Землю. Она тут же отправилась за ним. Зная, под каким именем он скрывается, она глееваринскими методами убедила работника на стойке регистрации ввести в свой компьютер код доступа и на время повернуться спиной, пока она искала зрёгала в списке пассажиров. Он летел рейсовым кораблем на Марс. С чужого компьютера она тут же отправила запрос и выяснила, что он действительно на борту. Камёлё догадалась, что он, вероятно, собирается к д-альфийцам на Деймос II, но ее это не беспокоило. Лично ей хватало для счастья того, что он просто улетел.

Он не пытается ее разыскать — из этого можно было сделать вывод, что театр, разыгранный ею перед Пинкертиной, выполнил свою задачу. Он создал фальшивую личность; а если ссеанин все-таки обнаружил ее вольт и следил за ней, то театр его запутал. Письмо, попавшее в ее руки в результате этой операции, было лишь бонусом.

Письмо. Лучше о нем не думать.

Камёлё пришла в магазинчик, где работала продавщицей. С дисплея на витрине улицу освещало звездное небо. «ссенская мудрость» — гласила вывеска. Может, название немного напыщенное, но, как говорила работодательница Камёлё, если хочешь заниматься предпринимательством в сфере безмерных тайн космоса и безмерной человеческой доверчивости, преувеличивать тоже нужно безмерно. Камёлё проскользнула внутрь и осторожно вдохнула. «ссенская мудрость» для слабых характером могла быть в прямом смысле слова опасна. Концентрация таинственности и одухотворенности на кубический сантиметр здесь многократно превышала дозволенную норму.

Сзади были склад и офис, оба отделены шторой от магазина и лестницы — чтобы безумных землян и обанкротившихся ссеан, покупающих здесь магические амулеты или посещающих «мессы» в местном импровизированном лардэне, не оскорблял вид чего-то настолько низменного, как стол, заваленный счетами. Старая Ёлтал, одетая в джинсы и полосатую майку с черепом и костями, копалась в глубине в ящиках и вполголоса бормотала на ссеине.

— Рё Акктликс, дурацкое барахло… духовное возрождение, чтоб вас… курицы мистические… — долетали до Камёлё обрывки ее разговоров с самой собой.

Камёлё ухмыльнулась, подняла штору и подошла к Ёлтал.