Янтарные глаза

Лукас всегда думал, что у него плохая фантазия.

Заблуждение. Она слишком хорошая.

«А если он не придет, я смогу убить себя или просто буду медленно умирать? — думает он.— Говорят, можно перекусить себе вены… но это больно и мерзко, фу! Но я не узн'aю, что неделя уже прошла. Я буду надеяться. Я буду тут вечно.

Я уже тут навечно».

Он размышляет, как растянуть вечность. И эта мысль затем держит его руку каждый раз, когда он тянется к воде: мысль о Софии, которая наверняка вовремя вернется… о Пинки, которая будет его искать и вопреки своему характеру не даст сбить себя с пути… или о судебных экспертах, которые придут после смерти отца оценить имущество… и вообще о ком угодно, в ком можно воплотить надежду. Но надежда эта слаба, как рукав снятой рубашки. Когда она начнет исчезать, он должен укрепить ее своей волей.

Отец не перестает настаивать, не перестает вытягивать из него слова. «Что ему неясно,— думает Лукас.— Что он хочет слышать, видимо, что я полный идиот, что мне не пришло в голову напиться, что я не умею откручивать крышку, что у меня суицидальные наклонности?..»

— Я… должен был… оставить… — с трудом и ненавистью вытягивает он сам из себя.

Возможно, что-то произошло и с его ушами, потому что этот странный звук, который он слышит, не может быть его голосом.

— Я подумал… что… может… ты не придешь… вовремя…

Так мало слов. Все, что осталось от тех чудовищных гор страха.

Отец ошеломленно молчит. Значит, и он увидел эти Кордильеры — хотя бы часть, чтобы составить представление. Следующее мгновение принесет Лукасу самое большое удовлетворение за все его детство и молодость.

— Ты боялся, что я тебя тут оставлю,— потрясенно говорит Джайлз Хильдебрандт.— Рё Акктликс, сынок… Я не хотел. Я не хотел этого с тобой делать.

Жаль, что Лукас этого почти не воспринимает. Жаль, ведь это первый и последний раз, когда он дождался от старого профессора чего-то вроде извинений. Уже вечером того же дня, когда он выходит из кухни после лучшего гаст­рономического опыта в своей жизни, который обеспечили ему два куска диетического бисквита и пятьдесят гектолитров воды, сока и чая, отец погружен в работу и едва поднимает глаза.

Лукас опирается о косяк.

— Я правильно понимаю, что вопрос решен?